Борьба за будущее
Шрифт:
— Можете не переживать насчет денег. Ее сегодня же увезут из этого коридора в удобную палату.
— Что? — я сначала не могла понять, что он имел в виду, но когда поняла, отрицательно покачала головой.
— Нет, Маркос. Нам не нужны твои деньги. Мы сами разберемся. Я одолжу денег у Оли, у родни и у знакомых. Этого хватит, — уверенно произнесла я, но мои слова не подействовали на него.
Маркос был решителен в своих действиях и, судя по взгляду, не собирался отступать от своих намерений. Поэтому я продолжила:
— Маркос, ты не обязан этого делать.
— Почему?
— Почему? —
— Да, почему?
— Потому что ты не должен! Это не твоя проблема, а наша. И мы должны сами с ней разобраться.
— Тише! — шикнула на нас медсестра, которая проходила рядом. — Вы, все таки, в больнице!
— Ты все сказала? — спокойно спросил вампир.
— Да. Я тебя переубедила?
— Нет.
— Маркос!
— Да?
— Ты сейчас невыносим, знаешь ли?
На что вампир мне не ответил.
В машине было тихо, пока мы ехали обратно домой. Я устало откинулась на кресло и невидящим взглядом смотрела на пробегающий за окном пейзаж. Мысли со скоростью света проносились в голове. Мысли о маме, о нападении. А так же я пыталась понять, как помочь ей.
— Маркос, — резко, охваченная воодушевлением, развернулась к вампиру.
— Да? — быстро взглянув на меня, Маркос нежно сжал мою руку в своей.
— Дай маме свою кровь! — не знаю, почему эта идея не пришла ко мне в больнице.
Это ведь идеальное решение! Облегчение волной хлынуло в меня, тревога сразу же исчезла, от осознания, что мама скоро очнется.
Машина резко вильнула вправо и остановилась. От резкого тормоза я поддалась вперед, но ремень безопасности не дал моей голове встретиться с лобовым стеклом.
Маркос развернулся ко мне с серьезным выражением лица. Мне это, ой, как не понравилось.
— Лина, — сочувственно произнес вампир, — мне очень жаль, но я не могу этого сделать.
— Пожалуйста, Маркос! Я видела, на что способна кровь вампира. Она поможет маме! Мне не надо литр, пару капель, думаю, хватит! Пожалуйста, Маркос…
— Я не могу.
— Что? — я не поверила своим ушам. — Почему? Тебе что, жалко пару капель? — я вырвала свою руку из руки Маркоса.
Я смотрела на него и не могла поверить, что вампир сидящий передо мной, с которым я в отношениях, с которым делю постель и которого безумно люблю, отказывает мне в такой для него мелочи. Мелочи, которая спасет жизнь моей матери.
От обиды и горечи на глаза навернулись слезы, я отвернулась от него, не желая больше видеть его.
— Лина, — позвал меня Маркос.
— Я не хочу с тобой разговаривать.
— Лина, послушай меня, — я, нехотя, развернулась к нему. — Ты думаешь: я бы не сделал такой мелочи ради твоей мамы, если бы мог?
— Ты можешь.
— Не перебивай, прошу. Да, ты права, наша кровь может исцелить твою маму, но это не вытащит ее из комы. Кровь вампира исцеляет только физически. Все ушибы, порезы заживут, но то, что удерживает твою маму в бессознательном состоянии, вампирская кровь исцелить не сможет. Я сожалею, — Маркос взял меня за руку и мягко притянул меня к себе. — Не плачь.
Жестокие слова Маркоса разбили последние клочки надежды.
***
Каждый
Маркос все же оплатил палату, и маму в тот же день увезли с холодного коридора. Ее палата была большой с нежно-персиковыми стенами. Большое окно, которое выходило на солнечную сторону, было завешано белыми жалюзи. Так же там находился диван и два кресла, столик для подарков, на котором на следующий день появились цветы.
Я не хотела признавать ни себе, ни кому-либо еще, что благодарна Маркосу за то, что он не послушал меня. Конечно, я отдам эти деньги, когда смогу. Что и сказала Маркосу. Вампир ответил, что не примет их. И был очень категоричен. Я не стала больше лезть к нему с этим, зная, что все равно отдам такую большую сумму.
Папа так же навещал маму. Но ему разрешили оставаться на целый день, чтобы ухаживать за ней, хотя сиделка входила в стоимость палаты. Когда папа узнал об этом, он сильно разозлился и сказал, что он сам будет ухаживать за женой. Врачи сначала отказывались, но затем резко поменяли свое решение. Толи они устали спорить с ним, толи что-то другое заставило поменять решение. Я не знаю. Так что папа приходил рано утром, а уходил поздно вечером.
Полиция так и не нашла, кто сделал это с мамой. Не было никаких зацепок, ни свидетелей. Камер в нашем подъезде не было, а те, которые были на улице возле дома, не работали. Все во дворе знали, что их поставили, но не подключили. Но полиция искала нападавших, по крайней мере они нам так говорили.
В больницу я ездила с охраной. До палаты мамы один из трех охранников всегда меня сопровождал. Я не была против: привыкла. И, конечно же, Маркос был со мной. Я нуждалась в его поддержке и была очень ему за нее благодарна. Когда я шла в палату, он крепко держал мою руку в своей, а, когда уходила вся в слезах, крепко обнимал всю дорогу до особняка, пока я выплакивала слезы.
Только один раз вместо Маркоса со мной поехал Ришард. Он узнал про случившееся в первый же день, когда мы вернулись с больницы. Он плохо это перенес, так же как и я. Только он не плакал. Нет. Он был зол. То, как он отреагировал, очень напугало меня. Вся мебель, что была в комнате: диван, кресла, тумбочки, картины, светильники. Все стеклянное, деревянное, бумажное; все в комнате в одну секунду разлетелось в разные стороны маленькими кусочками. Только хорошая реакция Маркоса спасла меня от осколков. Вампир прижал меня к стене и укрыл своей спиной. Честно, я даже испугаться не успела, так как это настолько быстро произошла, что только выглянув из-за плеча Маркоса я испугалась. Пока адреналин тек по моим венам, а я сама приходила в себя, Ришард ушел из комнаты. На следующий день всю мебель заменили новой.