Борьба за будущее
Шрифт:
— Маркос, как же я скучала по тебе, — простонала вампирша и, повернув голову, прямо посмотрела на меня.
В ее взгляде не было ни капли вины, только наслаждение и превосходство.
Одну секунду я ничего не чувствовала, кроме опустошения. Затем, в глубине сердца появилась боль, которая все росла и росла, пока не произошел взрыв, обжигая все внутри. Было очень больно. Как будто пуля попала в сердце, и я вся изнутри истекаю кровью. Я попыталась сделать вздох, чтобы уменьшить ее, но ничего не получилось. Я смотрела на них и как рыба открывала и закрывала рот.
Я
Маркос прекрасно знал, что я вошла в комнату, но он ни то чтобы остановился, он даже не взглянул на меня. Неужели он не понимает, как больно мне сделал? Или это и была его цель?
Перед глазами все поплыло, голова закружилась, и меня стало тошнить. Выбежав из комнаты Маркоса, я вбежала к себе в ванную и чуть успела наклониться над унитазом. Меня стошнило. Все, что я так старательно пыталась съесть, так легко вышло из меня. Когда желудок стал пуст, я на слабых ногах встала и сполоснула рот.
И тут я заплакала, больше не могла сдерживать в себе. Я хотела стереть из памяти последние несколько минут своей жизни. Но я не могла. И тогда сделала то, что было мне подвластно. Одним движением руки я сбросила флакончики с раковины и безразлично смотрела, как дорогие духи разбились об пол. На секунду я почувствовала себя лучше, но мне этого было мало. Я вошла в спальню и с яростью скинула все, что стояло на столике. Затем подошла к кровати и скинула подушки, одеяло, простынь. С наслаждением я все это пинала и проклинала Маркоса с Лией, чувствуя при этом себя лучше. Но все это быстро прекратилось. Ярость утихла, осталась только боль. Я рухнула на пол, поджала ноги и закрыла глаза, пытаясь отгородиться от внешнего мира.
***
Целую неделю я не выходила из комнаты. Мне ничего не хотелось. Я была безразлична к окружающему миру. Я просто лежала на кровати, смотрела в потолок и пыталась ни о чем не думать. Иногда у меня это отлично получалось, а иногда я вспоминала Маркоса и Лию. В такие моменты меня начинало тошнить, и я бежала в ванную. В большинстве случаев у меня были просто позывы, а иногда тошнило водой. Умывшись, я обратно ложилась на кровать.
Ко мне в комнату заходила только Эрика. Она беспокоилась обо мне, но мне было все равно. В первые дни она пыталась расшевелить меня, но я не обращала на нее внимания. Девушка приносила мне еду, от запаха которой меня опять начинало тошнить. Тогда девушка стала приносить мне то, что не вызывало у меня такой реакции. Но и это я почти не ела. В большинстве случаев просто ковыряла вилкой еду. Я не понимала, зачем мучить себя: пихать еду в рот, когда не хочется. А вот воду я пила много, чтобы не было обезвоживания.
В те моменты, когда все же думала о Маркосе, я пыталась понять, чувствовал он себя так же, когда увидел меня с Бласом? Конечно, глупо сравнивать эти две ситуации. Я не осознавала, что происходит, а когда пришла в себя, пыталась все ему объяснить. Но он не хотел
На шестой день моего добровольного одиночества в комнату, постучавшись, вошел Ришард. Он присел на край кровати и мягко улыбнулся.
— Привет, — проговорил он, пока я садилась в кровати, облокачиваясь спиной о подушку.
— Привет.
Никто из нас не начинал разговор. Ришард молча рассматривал меня, а меня это раздражало.
— Ты что-то хотел? — спросила, когда мне надоела эта молчанка.
— Я знаю, что вы с Маркосом поссорились…
— Ох, Ришард, мы не поссорились, мы расстались, — перебила его.
— Расстались, — повторил он за мной. — И я вижу, как это влияет на тебя. Ты уже неделю ходишь никакая. А последние дни вообще не выходишь из комнаты. Так нельзя.
— Откуда ты знаешь, как можно, а как нет? Что, есть какой-то учебник для такой ситуации? — я рассердилась на него.
Я не хотела ни с кем разговорить, тем более на эту тему.
— Нет, конечно же. Но медленно убивать себя из-за этого не стоит. Он этого не стоит.
Его слова удивили меня.
— Разве он не твой друг? А ты так о нем отзываешься. Ай-ай-ай, — я покачала головой, легла на спину и попыталась накрыться одеялом с головой, демонстративно показывая, что разговор окончен.
Но рука Ришарда не дала мне этого сделать. Вампир перехватил одеяло и серьезно посмотрел на меня.
— Друг. Но ты моя дочь. Ты всегда будешь на первом месте.
Его слова приятно согрели меня внутри. Это странно, я никогда не воспринимала его как моего биологического отца с того момента, как узнала об этом. Но сейчас, мне хотелось обнять своего папу. Но его не было рядом, был только Ришард. И, наверно, за очень долгое время я хотела, чтобы он обнял меня и, прижав к сердцу, сказал, как сильно он меня любит.
— Спасибо, — глаза защипало.
— Не надо, Лина. Я сказал это не для того, чтобы ты меня благодарила, а чтобы ты знала: я буду всегда на твоей стороне, чтобы не случилось, — вампир одним движением убрал одеяло и похлопал себя по колену, — Не удостоишь ли ты меня чести обнять тебя?
Не ответив, я присела возле него. Но Ришарду этого было мало, он подхватил меня на руки, усадил на свои колени и обнял, как маленького ребенка.
Его объятия были приятными и дарили безопасность. Я поудобней уселась и обняла его за талию.
— Я впервые обнимаю тебя, Лина, — голос Ришарда был тих.
— Это приятно, — призналась я.
— Ты не представляешь насколько.
В тишине мы, обнявшись, просидели несколько минут, пока Ришард не отстранился.
— Иди, одевайся, — вампир поставил меня на ноги.
— Зачем?
— Сходим, прогуляемся.
— Я не хочу.
— Ты отказываешь мне в прогулке с тобой? — Ришард сделал расстроенное лицо.
— Ришард… — я сдерживала улыбку. — Пытаешься манипулировать мной?