Борьба за огонь. Пещерный лев (с илл.)
Шрифт:
Расстояние, отделявшее их от кзаммов, становилось все меньше и меньше. Нао слышал их шаги, он знал, насколько они приблизились: пятьсот локтей… затем четыреста… затем двести…
Тогда сын Леопарда положил Гава на землю; его глаза блуждали, он колебался. Наконец сказал:
— Гав, сын Сайги, Нао не может больше нести тебя и скрыть от пожирателей людей.
Гав выпрямился и ответил:
— Нао должен покинуть Гава и спасти огонь.
Кзаммы, приблизившись на шестьдесят локтей, подняли дротики, готовясь к бою. Нао решил бежать лишь в самом крайнем случае. Он встретил неприятеля лицом к лицу. Просвистели первые дротики; большая часть их упала, даже не достигнув уламров; один только, задев ногу
Эта двойная неудача внесла смятение в ряды нападающих. Кзаммы остановились, дожидаясь подкрепления.
Эта передышка была для уламров очень благоприятна. Царапина, казалось, вывела Гава из оцепенения. Он схватил дротик и начал им размахивать, ожидая, когда враг приблизится. Нао, увидев это, спросил:
— Гав снова обрел силы? Пусть он бежит! Нао задержит погоню!
Молодой воин колебался, но вождь повторил резким тоном:
— Беги!
Гав пустился в путь; бег его, вначале неуверенный, постепенно становился тверже. Нао медленно отступал, держа в каждой руке по дротику. Кзаммы колебались. Наконец их предводитель дал знак к наступлению. Засвистели дротики, кзаммы бросились на Нао. Ему удалось ранить еще двух дикарей, после чего он повернулся и побежал.
Преследование возобновилось. Гав то бежал с прежней быстротой, то останавливался, тяжело дыша. Нао тащил его за руку. Преимущество снова оказалось на стороне кзаммов. Они бежали, не торопясь, уверенные в своей выносливости. Нао не мог больше тащить своего товарища. От усталости и лихорадки разболелась рана, в голове шумело, и, кроме всего, он ушиб ногу о камень.
— Пусть лучше Гав умрет, — не переставая, повторял сын Сайги. — Нао скажет уламрам, что он хорошо сражался.
Вождь, мрачный, ничего не отвечал. Он прислушивался к топоту противника. Враг был опять на расстоянии не более двухсот локтей. Дорога шла в гору.
Сын Леопарда, собрав последние силы, взобрался на вершину холма. Бросив оттуда взгляд на запад, тяжело дыша от усталости, он крикнул радостно:
— Большая река… Мамонты!
Действительно, за холмом протекала река, она отсвечивала среди тополей, ясеней, ольхи, на берегу ее паслось стадо мамонтов; они лакомились корнями и молодыми побегами. Почувствовав прилив новых сил, Нао с такой стремительностью кинулся вперед, увлекая за собой Гава, что выиграл более ста локтей. Это был последний порыв. Кзаммы локоть за локтем наверстывали потерянное расстояние. До мамонтов оставалось еще не менее двух тысяч локтей, а кзаммы бежали уже по пятам. Они сохраняли свой ровный, размеренный шаг, рассчитывая тем вернее настигнуть уламров, чем больше они будут теснить их к мамонтам. Они знали, что эти животные, несмотря на их миролюбие, не выносят возле себя ничьего присутствия, следовательно, они отбросят беглецов. Уламры уже слышали за своей спиной жаркое дыхание преследователей, а надо было еще пробежать не меньше тысячи локтей!.. Тогда Нао издал протяжный крик, из платанового леса вышел человек, затем показался мамонт. Огромное животное подняло хобот и, громко трубя, устремилось с тремя другими мамонтами прямо на сына Леопарда. Испуганные и довольные, кзаммы остановились: теперь оставалось только подождать отступления уламров, затем окружить их и уничтожить. Между тем Нао пробежал еще сто локтей, затем, повернув к кзаммам свое осунувшееся лицо, торжествующе воскликнул:
— Уламры заключили союз с мамонтами!
В то время как он это говорил, мамонты подошли к нему вплотную, и, к бесконечному изумлению кзаммов, самый большой мамонт положил хобот на плечо уламра. Нао продолжал:
— Нао завладел огнем! Он убил четырех воинов на стоянке, четверых — во время преследования!
Кзаммы ответили яростными воплями, но, так как мамонты шли прямо на них, они поспешно отступили. Они считали мамонтов непобедимыми.
Глава VII
Под защитой мамонтов
Нам хорошо охранял огонь. Пламя ярко горело в своей клетке, когда Нао снова увидел его. И хотя усталость вождя дошла до пределов, хотя рана кусала его тело, как волк, а в голове лихорадочно шумело, сын Леопарда был счастлив. В его широкой груди бурлила молодость. Он снова увидел перед собой родные места: весеннее болото, острые, как стрелы, тростники, стройные тополя, ясень и ольху, одетые в свои весенние, зеленые покровы. Он слышал, как перекликаются цапли, чирки, синицы, вяхири, как падает веселый, животворящий дождь. И в воде, и в траве, и в чаще деревьев сыну Леопарда мерещился образ стройной Гаммлы. Вся человеческая радость заключалась в этом гибком теле, в этих тонких руках, в округлом животе дочери Фаума.
Помечтав у огня, Нао нарвал нежных трав и побегов, чтобы поднести их вожаку мамонтов. Он понимал, что союз с гигантами будет прочным только в том случае, если его возобновлять каждый день. Затем он выбрал местечко для отдыха в самой середине громадного стада и растянулся там, приказав Наму стать на стражу.
— Если мамонты покинут пастбища, — сказал Нам, — я разбужу сына Леопарда.
— Пастбище обильно и велико, — ответил Нао, — мамонты будут пастись здесь до вечера.
И он заснул сном глубоким, как смерть.
Когда он проснулся, солнце уже склонилось над саванной.
Облака, цвета сурика, громоздились и потихоньку вбирали в себя желтый диск солнца, похожий на огромный цветок водяной лилии. Нао почувствовал боль в суставах ног, по телу пробежала лихорадка, но шум в ушах уменьшился и боль в плече утихла. Он встал, посмотрел сперва на огонь, затем спросил у стража:
— Кзаммы вернулись?
— Они не уходили. Они ждут на берегу реки, возле острова с высокими тополями.
— Хорошо! — сказал сын Леопарда. — У них не будет огня в долгие сырые ночи, они потеряют мужество и вернутся в свою орду. Пусть Нам идет спать.
В то время как Нам растянулся во мху, на листьях, Нао следил за Гавом, метавшимся в бреду. Молодой воин был очень слаб, тело его горело; он тяжело дышал, но рана больше не кровоточила, и Нао понял, что опасность не угрожает жизни его молодого товарища.
Сын Леопарда наклонился над огнем, ему страстно хотелось развести большой костер, но он понимал, что это может не понравиться мамонтам.
Пришлось отложить это до других, лучших дней.
Прежде всего надо добиться у вожака мамонтов разрешения провести ночь под защитой стада. Нао глазами отыскал гиганта, который, как всегда, был один, чтобы лучше и спокойнее наблюдать за стадом и окрестностями.
Мамонт бродил среди низкорослых деревьев, верхушки которых едва возвышались над землей. Сын Леопарда нарвал корней съедобного папоротника, собрал болотных бобов и направился к вожаку мамонтов; при его приближении животное перестало обгладывать деревья, медленно подняло свой волосатый хобот и даже сделало несколько шагов по направлению к Нао. Видя в руках у него пишу, мамонт выразил удовольствие. Уламр протянул корм и сказал:
— Вождь мамонтов! Кзаммы стерегут уламров на берегу реки, уламры сильнее кзаммов, но их трое, а кзаммов много. Они нас убьют, если мы уйдем от мамонтов.