Борей
Шрифт:
– Может, поиграть хотят? – в вопросе Борея теплилась толика надежды.
– Это одноголовые играют, ну трехголовый еще может, а с пятнадцатью головами хоть в одной да разум будет, – буркнул пилот.
Кабина транспортника была прозрачна – специально для лучшего обзора пилотов. В боевых действиях такие корабли участие если и принимали, то только десантно-транспортные суда, с поддержкой штурмовых и истребительных вертолетов. В этот раз решили отказаться от этого, так как Древослав сам организовал эту экспедицию, и его Горынычи,
Борей вынырнул из кабины обратно в салон и воззрился на двух ведунов.
– Почему ваши Горынычи нападают на нас? – рявкнул он, не называя имен и званий, но оба оппонента поняли, к кому воевода обращается.
Ведуны отличались друг от друга, словно и не были из одного логова. Скорее всего, до отречения один из них был горожанином, а второй лесовиком, но теперь это было неважно, хотя разница в бронекостюмах была налицо. Оба носили бронекостюмы для чародеев и колдунов, которые были чем-то средним между легкими и средними доспехами воинов, обеспечивающими максимальный выход психофизиологических сил обладателя. Сейчас между ведунов было модно заводить миньонов из числа мелкой нечисти, которые помогали сохранять и расходовать силы, но эти двое были не из этого числа.
Первый – в прошлом, видимо, горожанин, с новым именем Лукас, носил стилизованный под кожаный доспех древних воинов бронекостюм с черным плащом на спине, переходящим в капюшон. По виду он больше напоминал воина, чем ведуна. Посох – теперь неотъемлемая часть костюма отрекшихся ведунов от рода людского – у него тоже отсутствовал, но в наличии имелась большая книжка, висящая на поясе.
Второй был более консервативным ведуном с именем Ньял. Он был одет в серые доспехи, почти все завернутые в меховой плащ. В руках ведун держал посох с выточенной на конце головой ворона.
– Это не наши Горынычи, – ответил первый, Лукас.
– Как так не ваши? – удивился Борей. – А чьи?
– Мы не знаем.
– Уважаемый Лукас хочет сказать, что мы не имеем контроля над этими змеями, – уточнил слова коллеги Ньял, – мы пробовали связаться с ними через мыслеформы, но они отвергают наш контакт.
– Но это же не могут быть совсем дикие Горынычи?
– Горынычи вообще дикими не бывают, – ответил Лукас.
– Тогда их кто-то надоумил напасть на нас.
– Скорее всего, – кивнул Ньял.
– Так свяжитесь со своими и выясните, кто и зачем это сделал, и пусть это прекратят, пока не появились жертвы! – вскинул Борей.
– Мы не можем связаться со своими, – тихо проговорил Ньял.
– Как так? – не поверил воевода. – Не врите, даже средние колдуны и чародеи могут связаться с другими за много километров, а мы летели не так долго.
– Уважаемый Ньял не врет, – вздохнул Лукас, – мы не можем связаться со своими, но это не из-за расстояния, а скорее из-за аномалии.
– Аномалии? – не понял Борей.
– Да, именно аномалии, – кивнул Ньял, – мы словно зашли за какую-то черту, где психофизическая связь не действует. Мы можем колдовать, но не можем связаться со своими. Наши мыслеформы отскакивают от невидимого барьера, словно сушеный горох от стены.
– Но вы же можете воздействовать на самих Горынычей?
– Если бы это были молодые особи, то несомненно, а вот с такими умудренными змеями, я боюсь, мы не справимся, – честно признался Лукас.
– Мы уже пробовали, воевода, – вздохнул Ньял, – они не отвечают на наши мыслеформы.
– И что теперь делать? – Борей был в бешенстве, но не показывал этого подчиненным.
– Может, связаться с Китежем или Городом и попросить эскадрилью вертолетов поддержки? – задумчиво произнес Василий Добров.
– Пилоты говорили, что связи с базами нет, – покачал головой Борей, – да и если бы была, то они прилетят сюда не раньше чем через час, а то и полтора, от нас за это время и пепла не останется.
– Эти «птицы» должны быть оборудованы двумя тяжелыми приводами, невесть какое вооружение против змеев, но все же шанс, – проговорил Василий.
– Согласен, – Борей произнес это так, словно висящий над пропастью человек ухватился за единственный клочок травы, за единственное, что может его удержать от падения, – не сидеть же в ожидании смерти сложа руки. Один из приводов – мой. Богатырь пятого класса, кто из ваших подчиненных хорошо стреляет из тяжелого привода?
– Богатырь седьмого класса Дмитрий Зверев! – быстро отрапортовал Добров.
– Второй привод богатыря пятого класса Зверева, – скомандовал Борей, – остальным разрешаю выбить иллюминаторы, отстреливаться из личного оружия, приоритет тяжелым видам. Понятно? Исполнять!
Через несколько секунд два борта «птицы» ощетинились стволами приводов и соплами ракетниц, на крыше заработали два тяжелых привода. Змеи, в первые мгновения опешив от неожиданного отпора, даже отлетели прочь от корабля, но скоро опомнились и вернулись. А вернувшись, принялись атаковать с еще большей яростью. Если раньше они просто плевали в корабль огнем, то сейчас нет-нет, да было слышно, как скрепят их острые когти по обшивке. Кроме того, Горынычи начали таранить борт своими телами, заставляя его раскачиваться, что неположительно влияло на точность стреляющих.
– Какой дурак послал транспортник без прикрытия? – буркнул себе под нос Борей.
Это был риторический вопрос, так как он прекрасно знал имена, отчества и фамилии этих людей. Да и не мог ему никто ответить, так как воевода был один в рубке с тяжелым приводом, и слова были обращены в пустоту. Все травмы начинаются со слов «Смотри, как я умею». Все долгие путешествия – со слов «Я знаю короткую дорогу». А все экспедиции проваливаются после слов «Вам там это точно не понадобится, так что оставь это дома».