Борозда
Шрифт:
Разве тебя не радует этот духовный спорт, неиссякаемый источник покоя? 161 Nunc coepi! – сейчас начинаю! Это крик влюбленной души, которая каждое мгновение (была она прежде верной, или не очень), – снова и снова желает преданно служить Господу, любить Его! 162 Тебе было больно, когда сказали, что ты ищешь не обращения, а футляра для своих лишений, чтобы было удобнее (но как же горько!) влачить свою нерадостную ношу. 163 Ты сам не понимаешь, что с тобой: упадок сил или внутренняя усталость, или то и другое вместе… Ты борешься без борьбы, не стремясь поистине измениться, ради того, чтобы заражать души радостью и любовью Христовой.
Напомню тебе ясные слова Святого Духа:
Потому что, прости за откровенность, ты просто глуп. Бес прекрасно знает, что хуже всего охраняется та дверь души (дверь человеческой глупости!), которая зовется тщеславием. Туда он ломится – через чувственные воспоминания, через комплекс непонятой души, белой вороны, через мнимое ощущение несвободы…
Что ж ты никак не поймешь слов Учителя – бодрствуйте и молитесь, потому, что не знаете ни дня, ни часа? 165 Ты объяснял мне вызывающе и неуверенно: одни идут вверх, другие – вниз… А некоторые – вроде меня! – валяются на обочине.
Мне стало грустно, и я сказал тебе: «Обычно те, кто катится вниз, тянут лентяев с большей силой, чем те, кто поднимается. Подумай, что тебе угрожает!» Еще блаженный Августин говорил: кто не продвигается вперед – тот отступает. 166 В твоей жизни – две вещи противоречат друг другу – ум и чувства.
Разум, освещенный верой, ясно показывает тебе не только путь, но оба очень разных способа идти по нему – героический и глупый. Более того, он раскрывает тебе величие и божественную красоту того, что препоручила нам Пресвятая Троица.
А вот чувства привязываются ко всему, что ты презираешь. Так и кажется, что тысячи ничтожных мелочей ждут любой возможности – и как только (по физической усталости или потере духовного видения) твоя бедная воля слабеет, возникают перед тобой, превращаясь в твоем воображении в страшную, неприступную гору. Работа – нелегка; повиноваться – неудобно; средств не хватает; легкая жизнь пускает бенгальские огни; соблазны – так и кишат, маленькие и большие; налетает чувственность; ты устал; ты ощущаешь горький вкус духовной посредственности… А иногда еще и боишься, потому что знаешь: Бог хочет, чтобы ты был святым, а ты не свят.
Позволь мне сказать тебе прямо: да, хватает причин, чтобы оглядываться назад, но недостает отваги, чтобы ответить на благодать, которую Он тебе дарует, призывая стать другим Христом, «ipse Christus!» – Самим Христом. Вспомни, что Он сказал Апостолу: «Довольно тебе благодати Моей!» Это значит: если хочешь – можешь. 167 Верни то время, которое ты потерял, услаждаясь самим собой, своей праведностью, будто достаточно жить, как живется, только не убивать и не красть.
Ускорь шаг, тебе еще столько надо пройти и в благочестии, и работе! Сосуществуй со всеми, как полагается, даже с теми, кто тебе мешает; и стремись любить – чтобы служить им! – тех, кого раньше презирал. 168 На исповеди ты раскрыл все свои прошлые низости, словно раны, полные гноя. И священник поступил с твоей душой, как хороший и честный врач: сделал надрез, где нужно, не позволил ране затянуться, пока не закончилась чистка. – Поблагодари его за это. 169 Хорошо получается, если браться за серьезные дела со спортивным духом… Я проиграл несколько таймов? – Ладно. Если я проявлю упорство, то сумею победить. 170 Обратись теперь, пока чувствуешь себя молодым… Как трудно исправляться, когда постарела душа! 171 Felix culpa! – «счастливая вина», – поет Церковь… Скажу тебе тихо: благословенна твоя ошибка, если она помогла тебе не пасть снова! А кроме
Сын мой, тебе хорошо известно, до чего ты можешь дойти, если не будешь бороться – бездна бездну призывает. 174 Тебе стыдно перед Богом и перед людьми. Ты обнаружил в себе грязь, старую и подновленную. Нет дурного инстинкта, нет дурного намерения, которых ты бы не чувствовал кожей. И вот, в твоем сердце заклубилось облачко неуверенности. Кроме того, искушение является тогда, когда меньше всего ждешь, когда усталость расслабляет волю.
Ты и сам не знаешь, унизительно ли это, но тебе больно, что ты – такой. Что ж, пусть будет больно ради Него, из Любви к Нему. Раскаяние Любви поможет тебе оставаться начеку, ибо, пока мы живы, борьба продолжается. 175 Как тебе хочется утвердить, упрочить ту преданность Богу, в которой ты однажды преуспел! Как хочется ощущать себя сыном Божиим, и жить именно так!
Вложи в руки Божии свои лишения, свои непрестанные измены. Только так ты облегчишь их тяжесть, другого способа нет. 176 Обновиться не значит – расслабиться. 177 Дни уединения. Сосредоточенность – чтобы познать Бога, познать себя и стать лучше. Время, необходимое, чтобы обнаружить, во что и мы должны преобразиться – что мне делать? чего избегать? 178 Пусть никогда не повторится то, что было в прошлом году!
«Как прошло уединение?» – спросили тебя. И ты ответил: «Хорошо отдохнули». 179 Дни молчания и обильной благодати… Молитва лицом к лицу с Богом…
Я рассыпался в благодарностях Господу, видя, как они, такие взрослые, зрелые, раскрываются от Божьего прикосновения и отзываются, словно дети, увлеченные тем, что можно превратить свою жизнь во что-то полезное, стирая все заблуждения, все проступки.
Вспомнив об этом, я твердо посоветовал тебе: не пренебрегай борьбой в благочестии. 180 Auxilium christianorum! – «Помощь христианам», гласит Лоретанская Литания. Пробовал ли ты повторять этот возглас, когда тебе трудно? Если воззовешь вот так, с верой и нежностью ребенка, то – убедишься, сколь действенно заступничество твоей Матери Святой Марии, Которая поведет тебя к победе.
ЛОВЦЫ ЧЕЛОВЕКОВ
181 Разговаривая, мы смотрели на земли того континента. – У тебя вспыхнули глаза, твое сердце загорелось – и, думая о тех народах, ты сказал мне: «Возможно ли, что по другую сторону моря не действует благодать Христова?»
И сам себе ответил: «В своей бесконечной доброте Он хочет воспользоваться послушными орудиями». 182 Как тебе их жалко!.. Так и хочется крикнуть, что они попусту теряют время… Почему они такие слепые, почему не видят того, что ты, – такой ничтожный, – увидел? Почему никак не выберут лучшее?
Молись, приноси жертвы Господу, а потом, – непременно – буди одного за другим, объясняя им – тоже одному за другим, – что они, как и ты, могут найти истинный путь, не оставляя своего места в мире. 183 Ты начал бодро – но постепенно стал сбавлять. Кончишь тем, что спрячешься в свой жалкий футляр. Если так и будешь сужать горизонт.
Расширь свое сердце жаждой апостольского служения. Из ста душ нас интересуют все сто! 184 Благодари Господа за отцовскую, нет – материнскую деликатность, с которой Он к тебе обращается.