Бортовой журнал 4
Шрифт:
А когда некоторым пацанам разрешают открыть их пацанский рот и начать говорить, то они такое говорят, что уж лучше бы они вообще никогда ничего не говорили, потому как в их оправдательной речи содержатся и мотивы преступления, и то, что это наше преступление, и способы исполнения, и орудия, и оружие, и все наши методы, и то, как мы заметаем следы, и следы этих следов, и методики их отыскания, и пути, по которым хочется отправить следствие, и пути отыскания этих путей, и фамилии свидетелей,
У них все такое кондовое, такое первобытное, такое непосредственное, такое незатейливое, что просто пузыри от восторга, а потом приходится изобретать что-то, что отвлечет общественное мнение и направит его в совершенно новое русло: к примеру, наши предложения о предоставлении свободы кому-то от чего-то, или открытие подводного хребта в северных морях и присоединение его к России как источника углеводородного сырья, или можно из какого-нибудь договора по дороге выйти.
Например, есть договор, и все к нему привыкли, а мы им – раз! – нате, получите.
И тогда все бросают все и начинают изучать наши инициативы.
А когда они все-таки вспоминают про прошлые наши художества, то мы им подсовываем свежие инициативы, вперемежку с незабываемыми угрозами.
То есть ничего не стоит на месте. И только они начинают привыкать к нашему пацанскому поведению, как мы им – раз! – и они только руками разводят, после чего продажа лордства в Палате лордов представляется всем причастным невинными детскими забавами.
И в этом пацанстве с нами никто не сравнится. Польша пробует, но куда ей.
Послушал я его выступление и подумал: «Негодяй!»
И если и были у меня сомнения в том, что это наши совершили, то с этим выступлением – все.
Понял я, что они это и сотворили.
И еще и выступили. По телику.
Их специально выпустили, что ли? Мол, мы все это сделали, ну и что?
Ой, мама! Глупые, глупые, глупые.
И правильно вокруг вас свои базы НАТО сооружает. Потому что вас за забором держать надо.
Нельзя вас в нормальный мир выпускать.
«Где вы, где вы? Кто вы, кто вы? Как вы, как вы?» – убийственная точность речи. Это я о наших политиках говорю.
Письмо: «Гутмий! Свет очей и прочее!
Должен со всей очевидностью вам заявить, что наряду с добродетелями, обычно свойственными человеку безукоризненной прямоты и честности, вы обладаете, причем в высочайшей степени, еще одной чертой, хоть редко, но причисляемой к списку добродетелей, – беспримерной природной стыдливостью.
Так вот, превозмогая это свое несомненное свойство души, ответьте: все ли мои послания к вам попадают в цель?»
Все проговариваются.
Правящая партия в качестве своего символа выбирает животное, которое полгода ничего не делает и спит в своей берлоге, а в оставшиеся полгода оно только и делает, что набивает свое собственное брюхо.
То есть ни о каком общественном благе речь не шла изначально.
Чего не следует поминать втуне?
Втуне не следует поминать все. Мало ли. При нынешнем положении вещей, стало быть, все время начеку.
Я, было, был сбит с толку сегодняшними нашими несомненными достижениями в области ума, но потом прежнее настороженное отношение к явлениям обыденности не замедлило проявиться с новыми силами.
Ибо сонмище досадных огорчений на всех поприщах моей прошлой буйной жизни приучило меня к осторожности в осуждении принципов нашего движения вперед, связанных с преждевременной утратой либо изувечением различных органов.
Эх, Россия! Ты такая большая или даже огромная, косматая, дикая, что не видишь ты нас совершенно. Маленькие мы.
А вот были бы мы ростом с колесо ветряной мельницы или, может, с саму мельницу, вот тогда, наверное, было бы нам легче.
А так – придавят, и никто не заметит туточки, что придавили человека.
Оттого и счет здесь идет на тысячи – потеряли столько-то тысяч, и еще, и еще – и никому от этого убытка нет совершенно.
Так что каждый здесь сам себе воин, сам судья, сам глава государства и само государство.
И всюду здесь проложены пути-дорожки, по которым ходить следует. Эти дорожки-гати через болота дремучие. Чуть ступил в сторону – и утянула, уволокла, утащила тебя к себе мгла.
Ты ее стерегись, путник. Стерегись ее, неуемной.
А коль встал ты на свой путь, то ко всему будь готов – сенца-то никто не подстелет.
Крепче держись за что попало, потому что принято так на Руси – драться тем, что под руками случится.
Вот и бейся, Господь с тобой!
– Истинно говорю я вам, Ваше Высокопревосходительство, истинно говорю, потому что не в силах превозмочь, не смею! Кроме вас, Ваше Высокопревосходительство, никого не вижу я на этом самом месте, в служении. в Отечестве. во благо. слов нет, слов. да что слова? что они? что? звук пустой и никакого тебе преображенья. чувства. теснят. не позволяют… а потому разрешите плечико.
– Что?
– Плечико соблаговолите…
– Что?
– Облобызать вам плечико… И облобызал.
Теперь из преданнейших будет.