Бортовой журнал 5
Шрифт:
Невольно ловишь себя на том, что начинаешь переживать за эту капельку – хочется, чтоб у нее все было хорошо.
Это пришло мне на ум, когда я сидел за пустым листом бумаги и все ждал, когда же явятся ко мне какие-либо мысли относительно наших финансовых проблем – налогообложения, прибыли, убыли, рентабельности производства. Но увы!
Наша экономика для меня самая непостижимая вещь. Я не пронимаю, например, как можно заплатить государству за неполученную еще прибыль, и что такое НДС, как не двойное налогообложение?
И что такое
Или вот: почему платежи из банка в банк идут несколько дней?
А еще есть строгое указание насчет того, что за рубеж можно вывезти только такое-то количество валюты.
Она твоя, но на нее еще нужно получить разрешение. А если нужно получать разрешение, то точно ли она твоя?
А налогов-то, господи, и налог такой, и налог этакий.
Вот монастырская десятина равнялась десятой части и послужила поводом для нескольких бунтов.
Знал ли я, что это когда-нибудь будет меня интересовать?
Раньше слово «налог» для меня ровным счетом ничего не значило, хотя во времена прошлые с меня брали подоходный налог и еще «налог на бездетность», но все равно – это было так же далеко, как и звон колоколов где-то там, в Москве или же Тамбове.
Но теперь… теперь, как оказалось, это меня интересует, волнует, и я могу об этом говорить без умолку, часами могу говорить, не понимаю, но говорю и не могу остановиться – сам на себя гляжу со стороны и не могу, – потому что сама остановка в тот момент, кажется, сопряжена с чем-то ужасным, с какой-то катастрофой, – кажется, остановись, и что-то лопнет.
Как только приезжаю куда-нибудь, так сразу бросаюсь к телевизору и смотрю новости – как там Россия.
Это просто болезнь какая-то. Я же каждый раз обещаю себе не смотреть. Но всякий раз, побросав чемоданы, впериваюсь в этот проклятый ящик – ВВС, CNN и все прочее, местное.
И тут – то же самое: прилетел в Турцию на ежегодное морское плавание, и вместо этого – бегом к телевизору.
Ну прилетел ты плавать, ну и плавай! Так нет же – ну как там?
И мне показали, «как там». По местному телеканалу идет какая-то ерунда, потом показывают Путина – он говорит о том, что возобновляются рейды нашей стратегической авиации, потом еще какая-то чушь и вдруг… показывают кадры о том, как русские наци перед телекамерой казнят кого-то, отрезая голову.
– Кого? – спросил я у окружающих, потому что таких, как и я, жаждущих вестей с родины, набралось несколько человек.
– Дагестанца, кажется, – был мне мрачный ответ.
Черт бы их побрал!
Потом все это еще раз повторяли на разных телеканалах других стран.
Настроение – самое поганое.
Теперь можно сколько угодно говорить о росте престижа чего-то там за рубежом и всем рассказывать про наш светлый облик. Они показывают нас в одном блоке с взрывами в Ираке и казнями заложников в Афганистане.
Черт бы их побрал!
Теперь
И это из раза в раз – приезжаю в любую страну, и там мне сначала показывают моего президента, а потом тут же какой-нибудь блок с наци, ужасами в армии, погромами, милицией, дубинками, ОМОН.
По-другому просто не бывает.
И чем дальше, тем всего этого все больше и больше.
Я, конечно, понимаю – информационная война, но отношение к русским за границей нашей горячо любимой родины хорошо если просто прохладное.
А то и вовсе к нам никакого отношения.
Весь мир будут сотрясать межэтнические столкновения, но как только появляемся мы, про все другое забывают мгновенно.
Так что полеты нашей стратегической авиации можно, конечно, и возобновлять.
А можно и не возобновлять – все едино.
О том, как мы перегнали Америку.
Недавно американцы отметили у себя пик цен на бензин. За три доллара почти четыре литра.
На наши деньги у них литр стоит 19,5 рубля. У нас как минимум на рубль дороже.
Так что мы теперь впереди.
Предлагаю объявить общенациональный праздник и назвать его «День Перегона».
Кстати, об авиации.
Тут в Жуковском авиасалон проходит, и я вспомнил одну историю, как я как-то жаловался одному знакомому авиатору, что в Самару летал за двенадцать тысяч рублей.
– Чего ж так дорого-то? – спросил я его тогда. – За такие деньги можно до Мадрида слетать и обратно.
– За такие деньги можно и до Бостона слетать и обратно! – был мне ответ. – А вообще-то, как посчитал один хороший человек, между прочим, владелец частной английской авиакомпании, тридцать шесть фунтов – это красная цена перелета из Лондона в Нью-Йорк. И на рейсах его авиакомпании именно такие цены.
– В чем же дело?
– Дело? В подходе к делу.
– То есть?
– У нас разный подход. Вот прилетает самолет «Lufthansa» в наше Пулково, выходит из него хрупкая девица, открывает она свой ноутбук, а к самолету тем временем со всех сторон подсоединяются датчики. Послушали – записали. Девушка глянула – параметры в норме. Если они не в норме, то заменили деталь. Все просто.
– И что?
– А теперь прилетает наш самолет, и подходят к нему пять человек с окладом в три тысячи баксов каждый, и начинают они слушать собственными ушами: как там все работает. А потом они еще и расспросят у всех кругом: не слышали ли они чего-то подозрительного. Вот вам и разница в подходе. Диагностика у нас по-разному происходит. Отсюда и цена на внутренних рейсах такая, будто мы в Бостон все летаем. Понятно?
– Понятно! Не видать нам удачи.
Так что салон в Жуковском – это очень хорошо.