Босфорская война
Шрифт:
Вскоре после разговора в Диване было решено направить на Черное море флот из 40 галер под личным начальством капудан-паши Эрмени Халил-паши, отчего он, как утверждал Ф. де Сези в депеше своему королю 21(11) апреля, «едва не умер от огорчения, не считая это путешествие достойным себя». М.С. Грушевский подозревает, что дело было в страхе главнокомандующего перед казаками. М.А. Алекберли также считает, что капудан-паша, «боясь казаков, всеми силами пытался отказаться от командования».
Об испуге первого адмирала говорит и Ю. Третяк. «Хотя и решено выслать на Черное море против казаков флот, — пишет историк, —…но как можно было надеяться на этот флот, если сам адмирал испугался похода и всяческими способами, и даже угрозами, старался отклонить честь командования и если турецкие солдаты так боялись встречи с казаками на море, что иногда надо их было… палками загонять на галеры, отправлявшиеся против казаков. Вообще нежелание воевать с Польшей было таким глубоким и таким всеобщим в турецком народе, что, как доносил де Сези, сделали предложение султану с готовностью
Полагаем, что дело заключалось не в простом испуге адмирала и что причины его нежеления лично возглавить черноморскую кампанию проясняются из приведенных Ю. Третяком соображений. Опытный воин, давний недруг казаков и великий везир конца 1610-х гг., Халил-паша понимал состояние государства и его вооруженных сил, весьма малую перспективность борьбы с казаками и невозможность предотвратить их набеги на побережье, которые могли усилиться с началом войны, и действительно боялся, но — потери своего авторитета и вследствие этого высокого положения в случае возможных и даже несомненных казачьих успехов на тех или иных участках военно-морского театра, а тем более на Босфоре.
«Еще никогда не было такого страха, какой я вижу в К.П. (Константинополе. — В.К.),— доносил Ф. де Сези 21 (11) апреля, — многие люди приготовились выехать прочь отсюда, когда отправится великий сеньор, и думают, что казаки придут все разрушить». Эти опасения сохранялись затем на протяжении всей войны, и уже в ходе кампании везиры и улемы (представители высшего сословия богословов и законоведов) советовали султану вернуться в столицу, которой угрожали казаки.
Как доносил гетману Яну Каролю Ходкевичу польский агент в Турции, 23 (13) апреля в Черное море против казаков, «могущих напасть на города», вышли 35 галер во главе с капудан-пашой, а через две недели флот должен был пополниться еще 15 галерами, а также 500 малыми судами. Уход флота отнюдь не уменьшил беспокойство в Стамбуле. В венецианских известиях из этого города от 19 (9) мая сообщалось, что казаки совершают нападения на, приморские владения Турции и, располагая якобы 300 чайками, угрожают османской столице. Такие же известия от 6 июня (27 мая) вновь были полны свидетельствами страха турок перед казаками.
В.А. Сэрчик считает, что в 1621 г. запорожцы не проявили активность на море: они отказались от похода на Стамбул, решив поддержать польскую армию на суше; некоторый переполох в османской столице, правда, вызвала небольшая морская диверсионная экспедиция, но она после первых успехов потерпела поражение в битве с превосходящим турецким флотом. Вопреки этому мнению дело обстояло по-другому.
Запорожцы и донцы в течение всей навигации 1621 г. действовали на море несколькими флотилиями, выходившими из Днепра и Дона [128] . Известно о неудачной экспедиции 1300 донцов и 400 запорожцев под начальством донского атамана Василия Шалыгина и «больших атаманов» запорожцев Ивана Сулимы, Шила и Яц-кого, начавшейся за три дня до Пасхи, отбитой от Ризе и затем потерпевшей поражение в сражении с 27 турецкими галерами [129] , о взятии казаками Трабзона и разгроме многих мест на «царего-родской стороне», о действиях казаков у Бессарабии, о крупном сражении казаков с флотом Эрмени Халил-паши, шедшим из Босфора, 5 рамадана (14 июля) [130] и потере казаками при этом, по турецким данным, 5 потопленных и 18 захваченных судов, о нападении казаков на дунайский мост и захвате османских судов, шедших в Валахию, о других нападениях на неприятельские суда и на берега Крыма.
128
По Ю.П. Тушину, в продолжение нескольких месяцев лета 1621 г. «действовала крупная флотилия запорожцев, которая делилась на не сколько отрядов, чтобы расширить рамки своих набегов».
129
В публикации документов о воссоединении Украины с Россией В. Шалыгин ошибочно назван Малыгиным. Н.С. Рашба неверно говорит о 1300 запорожцах и 400 донцах.
130
У Ю. (О.И.) Сенковского пересчет дал 13 июля.
Казаки в продолжение весны, лета и осени 1621 г. «висели» на морских коммуникациях, всячески мешая транспортировке турецких войск, боеприпасов, снаряжения и продовольствия. Хотя Ю. Третяк, М.С. Грушевский и В.А. Сэрчик полагают, что в эту войну сухопутные операции помешали запорожцам появиться на море в более или менее значительных силах, в военно-морских действиях кампании участвовало значительное число казаков [131] .
К сожалению, все сведения об этих операциях разрозненны, посвященные им собственно казачьи источники отсутствуют, и связный рассказ имеется лишь об экспедиции В. Шалыгина, но в этом рассказе не фигурируют ни Босфор, ни Прибосфорский район. Ниже мы изложим информацию Ф. де Сези о появлении казаков у колонны Помпея, однако крайне трудно связать эти конкретные действия с казачьими же операциями в других районах моря
131
Н.С. Рашба, не указывая, правда, основания, пишет, что в Хотинскую войну на водные пути вышло до 5 тыс. запорожцев.
Тем не менее некоторые авторы пытались это сделать. В.М. Пудавов посчитал, что у Босфора появилась донская флотилия В. Шалыгина и что в упомянутом сражении 14 июля потерпела поражение именно она. У польских и украинских историков набег к Босфору совершает запорожская флотилия. По Ю. Тре-тяку, это она сражалась с эскадрой капудан-паши в названном морском бою. Так же представлено дело у М.С. Грушевского. Л. Подхородецкий полагает, что с Эрмени Халил-пашой сражалась флотилия, побывавшая у Босфора, но она одержала победу. Н.С. Рашба думает, что в том сражении потерпела поражение флотилия В. Шалыгина.
Для таких «привязок» недостает «хронологической собранности», конкретных сведений и совпадений в деталях, а иные из них даже противоречат отдельным «привязкам»: не совпадает число судов флотилии у Босфора и судов, потопленных и захваченных капудан-пашой в сражении 14 июля, хотя, конечно, турки могли и преувеличить потери противника. Не имея более или менее приемлемых оснований и не желая излагать необоснованные предположения, мы вынуждены отказаться от подобных попыток, за исключением кажущейся вполне правдоподобной и отмеченной С.Н. Плохием связи нападения казаков на дунайский мост и Ахи-оли с последующим появлением казачьей флотилии у Босфора. Действия в Ахиоли и у пролива ранее связывал Ю. Третяк.
В реляции, пришедшей в Рим из Стамбула и датированной 17 (7) июня, сообщалось, что после попытки казаков разрушить мост, который построили турки через Дунай, казачья флотилия разделилась на два отряда. Один из них совершил нападение на Варну, а другой, состоявший из 15 чаек, двинулся к Босфорскому каналу в 18 милях от Стамбула. Как говорит Мустафа Найма, «в первых днях месяца шаабан», т.е. 11—14 июня [132] , султану донесли «о сожжении и разграблении казаками городка Ахиолу, лежащего ниже Мисиври». Ахиоли (Ахиолу), старый Анхиал (Анхиалос) [133] , был центром добычи соли из морской воды и располагался недалеко от Бургаса и, как считалось, в 12 часах пути от Варны и 7 днях пути от Стамбула.
132
По пересчету Ю. (О.И.) Сенковского, 10—13 июня.
133
У М.А. Алекберли почему-то Ахиоль.
Ю. Третяк правомерно датирует взятие Ахиоли началом июня нового стиля, т.е. 22—26 мая старого стиля, и полагает, что именно казаки, разгромившие городок, затем в 16 лодках дошли до Босфора, сжигая и грабя прибрежные села. Однако, с учетом итальянского сообщения о разделении флотилии на отряды, видимо, приходится считать, что к проливу пошел отряд, не действовавший у Варны. Вполне возможно, со взятием Ахиоли связаны стамбульские известия, датированные 6 июня (27 мая), поступившие в Рим из Венеции и вновь рассказывавшие о страхе в турецкой столице перед казаками.
О появлении казаков у Босфора, панике в Стамбуле и лихорадочных мерах османских властей по защите пролива и столицы подробно говорится в депеше Ф. де Сези Людовику XIII от 17 (7) июня.
«Ужас в этом городе, — сообщал посол, — был так велик, что невозможно описать. Шестнадцать лодок с казаками достигли в эти дни колонны Помпея поблизости от устья Канала Черного моря, чтобы захватить карамуссоли, сжечь и разрушить селения, и переполох был такой, что множество людей из Перы и Кассом-баши (Касымпаши. — В.К.)бросилось к Арсеналу спасать свое имущество в К[онстантино] поле [134] , что поставило в затруднительное положение каймакана (каймакам исполнял обязанности великого везира, когда тот отсутствовал в столице. — В.К.) ибо-станджибасси (бостанджибаши — начальник охраны султанских дворцов и садов. — В.К.);великий сеньор и его совет оставили такую малую охрану в этом городе, что без трех галер, которые находились здесь, не было бы никакой возможности послать защищать устье названного канала, хотя день и ночь каймакан и бостанджи хватали на улицах людей, которые никогда не предполагали воевать, а что касается оружия, то его взяли с христианских судов, которые стояли в порту [135] ; эти люди не имели ни одного мушкета в запасе».
134
М.С. Грушевский перевел так: «…множество людей от Перы и Касомбаши до Арсенала уже начали перевозить свое имущество в Константинополь». По Ю. Третяку, жителей Стамбула «охватил великий страх; некоторые уже укладывали вещи и хотели удаляться из города», но последнее утверждение не вытекает из источника.
135
Согласно М.С. Грушевскому, снимали орудия, однако далее у Ф. де Сези упоминаются мушкеты, и, похоже, речь все-таки должна идти об оружии.