Босиком по радуге
Шрифт:
Прикрыв глаза на пару мгновений, Лейна прямо на себе изменила одежду. Красивое тёмно-синее тёплое платье будто разделилось пополам и верх его стал наглухо застёгнутой курточкой по пояс, а низ преобразовался в синие штаны, копии тех самых, в которых он видел её в Тирилоне, после феерического знакомства «жертвы асфальтовой болезни» с теперь уже леди Ро’Шерр и Тори. Кажется, Лейна назвала эти обтягивающие штанишки джинсами, с обувь, которая сейчас появилась на её ступнях — кроссовками. Вопреки очередным ожиданиям Сирина, Лейна не стала вставать и куда-то перемещаться от него. Наоборот, она чуть отодвинулась, чтобы облокотиться на угол спинки и подлокотника дивана, а ноги она уложила на диван так, чтобы вне сидения оказались только лодыжки с кроссовками, и при этом она не задевала мужа ничем. Руки под грудью она так же скрещивать не стала, но этот метод
— Я помню о нашем разговоре, про то, что надо задавать вопросы, если таковые имеются, и озвучивать то, что хочется и что не устраивает. Так вот, озвучиваю, что меня не устраивает твоя несправедливость. Что-то ты сам не торопишься исполнять наши договорённости. Тебя ведь задело, что я по-дурацки себя повела. Ты мог всё выяснить ещё в замке. Мог одёрнуть, мог иначе объяснить, что тебе что-то не нравится и что моё поведение — неприемлемо. Но ты промолчал там, и ни словом об этом не обмолвился дома. Дальше, когда я проснулась, тебя рядом не оказалось. Но это нормально — ты взрослый и самостоятельный, к тому же должность Тайного советника — это не пустой звук и твои обязанности мой приезд не отменяет и не умаляет. Я это понимаю. Но вот зачем ты позвал Соаша, я не понимаю. Одно дело, когда я вне дома, где меня могут поджидать неприятности и недоброжелатели и тогда да, мне понятна охрана рядом со мной. Хотя, подозреваю, нашлось бы мало смертников, решившихся на такую глупость, как нападение на самую мстительную женщину во всём Сартре. И, повторюсь, я была дома, и когда проснулась, и Соаш любезно накормил меня завтраком, он попал под шквал моих вопросов. Он указал на мою оплошность в поведении, но при этом он не сказал, что я — идиотка, ведь тогда я бы приняла его слова в штыки и он, как и ты, об этом знал. Он пошёл другим путём, и объяснил, что ты почувствовал, когда я так облажалась. Он сделал всё, чтобы до меня дошёл не только факт ошибки, но и путь, которым можно всё исправить. А я, между прочим, задавала ему далеко не лёгкие встречные и дополняющие вопросы. Так что ты радоваться должен, что Соаш тебя разгрузил, а ты…
Сирин внимательно, молча, слушал и смотрел на устроенное Лейной выступление. Да, она мастерски била словами, тыкала тонким пальчиком в его самолюбие и раздавала моральные подзатыльники. На первый взгляд. Но если присмотреться и прислушаться, чем Ро’Шерр и занимался, то можно увидеть совсем другую картину. Лейна показывала, как ей больно. Больно и страшно. А ещё, скорее всего, обидно.
Её вернувшаяся из прошлого одежда выступила в роли брони или, скорее доспехов из шкурок шильтов, как у орков (тонкие серые шкурки маленьких зверьков выглядят чуть ли не второй кожей, а на самом деле они прочнее металлических доспехов). В куртке, джинсах и кроссовках она просто чувствует себя увереннее, ей так проще защищаться. И Сирин понял, что защищается она от него как тогда, в прошлом, до того, как он убедил её отдать защиту в его руки. То, что Лейна села именно так — показатель того, что она его не боится, но он вынудил её отдалиться и защищаться. Она аннулировала ту договорённость и теперь защищалась, как и раньше, самостоятельно. И вот это действительно сделало Сирину больно. За всей этой опекой и защитой её от других, он упустил из вида, что иногда он сам может представлять для Лейны опасность. И он сам это продемонстрировал, а Лейна… всего лишь отреагировала, как всегда ярко, эмоционально и до ужаса прицельно. Но стоит ли её винить? Он сам кое-что умолчал, и ещё очень многое не рассказал и не объяснил про себя. Так что не ему сейчас жаловаться. Теперь вопрос в том, как вернуть доверие и расположение Лейны. Но при этом не выпасть из своего образа. Он хотел, чтобы Лейна оставалась собой, а значит, что и его самого это касалось самым прямым образом.
— Я восхищён! — Сирин убрал из взгляда холод, но полноценную улыбку пока выдавать не стал. — Какая темпераментная отповедь! Я прям заслушался. Браво! И вот теперь я не просто прощаю тебя, Лейна, теперь я прошу простить меня за то, как я посмел с тобой разговаривать. Но Соаш…
— А что Соаш? — перебила его Лейна, взгляд которой ещё был колким, но уже не таким холодным и надменным. — Ты ведь обещал доверять ему самое дорогое, и при этом доверять ему как самому себе. А учитывая, что он — самостоятельная личность, хоть и сильно с тобой связанная, то не удивительно, что он рассказал мне то, что счёл нужным, чтобы я лучше тебя понимала. У меня ещё много вопросов, но я уже поняла, что начала не с того конца копать. Сперва надо было узнать тебя, а потом уже думать про… в общем, обо всём остальном.
— Да, узнать друг друга получше нам точно не помешает, — Сирин взял ноги Лейны и, чуть подвинувшись к ней поближе, устроил их на своих ногах, ближе к животу, чем к коленям. Так он стал к ней хоть немножко, но ближе и, что самое важное, она не стала сопротивляться, и в глазах отразилось любопытство.
— Так ты же и так, вроде, обо мне всё знаешь, — юркий язычок леди Ро’Шерр неосознанно облизал её губы. На что организм её мужа моментально отреагировал соответствующим образом, оттопырив штаны, сшитые по местной моде, в районе паха и уперев постепенно увеличивающийся орган в ножки, обтянутые джинсами, которые Сирин начал поглаживать, постепенно увеличивая траекторию движения рук, но пока особо не наглея. Очередной отклик выдал закушенный кончик губы Лейны.
— Я вот тоже так считал, — кивнул Сирин, стараясь, не разрывая зрительного контакта, нащупать хвостики шнурков и снять с жены обувь. Едва это удалось, он тут же приступил к массажу. Растирания стоп он сопровождал ненавязчивыми надавливаниями на определённые точки, которые должны были расслабить его жену и дать ему дополнительный шанс всё разрулить тихо и мирно. — Но судя по тому, как мы сейчас поговорили, я ошибался. Так как насчёт обмена вопросами?
— Хм, интересное предложение, — Лейна позволила себе предвкушающую улыбку. — Только я хочу первой задать вопрос. Можно?
— Можно, — кивнул Сирин, умиляясь, как его любимая женщина умудряется одновременно быть такой лисой и настороженной птичкой, которая, впрочем, может, испугавшись, как улететь, так и ринуться в атаку, защищаясь.
— Расскажи, чего ты боишься? — первый вопрос заставил Сирина напрячься. Но он тут же взял себя в руки. Лейна этим вопросом не пытается выведать его тайны. Она всего лишь хочет его понять. Хотя, может быть это ещё один вариант защиты, подстраховка от таких вот ситуаций как вышла сегодня.
— Больше всего, даже больше, чем, если кто-то прознает про мою вторую линию крови, я боюсь, что ты не сможешь меня принять до конца, всего, как есть, — Сирин постарался не отводить взгляд, но это было необычайно сложно. Такие признания легче шептать на ушко, заключив предмет своей страсти в объятия, а не вот так, объясняя на расстоянии, которое сама Лейна как-то назвала «пионерским». — Ведь ты можешь чего-то не понять, побоишься или постесняешься спросить, и отдалишься, как сейчас.
— Да, ты сложный человек, — кивнула Лейна, но тут же тепло улыбнулась, — ну так и я не легче.
— Чушь, — Сирин неожиданно потянул её за ноги, схватил в охапку и, поднявшись одним слитным движением с дивана, закружил по комнате. — Ты просто пушинка!
Смех Лейны будто сплетался с солнечными лучами, проникающими в окна дома, и делал этот самый дом уютнее и теплее. Сирин чувствовал руки Лейны на своей шее и радовался, что попытка сблизиться с ней на максимально маленькое расстояние оказалась успешной.
— Надеюсь, что не найдётся того, что сможет меня напугать настолько, что я не смогу это принять в тебе, — шёпот с признанием на ухо заставил Сирина прижать своё сокровище ещё ближе. — Теперь твой черёд спрашивать.
— Пожалуй, я всё же спрошу о самом главном, — снова устроившись на диване, но так и не выпустив жену из рук, Сирин усадил ее на свои колени. — Что за идея или вопрос не давали тебе покоя, когда ты возвращалась в академию? И это явно что-то масштабное, потому что твоё поведение изменилось настолько, что это стало бросаться в глаза. Причём заметил это не только я.
— Чтобы это объяснить, придётся начать издалека, — Лейна извернулась в объятиях мужа и теперь сидела, развернувшись к нему не только лицом, но и всем корпусом. Впрочем, голову она устроила на его плече. Сирину было прекрасно её слышно, поэтому он не возражал. А то, что ему не видно её эмоций, он вполне компенсировал своими тактильными ощущениями. Руки стали аккуратно расстёгивать курточку Лейны, чтобы она не упрела в его объятиях. — До отъезда в академию мне было так хорошо с тобой… Впрочем, мне и сейчас здорово, — добавила Лейна, едва ощутила как под ладошками, которыми легко оглаживала торс мужа, напряглись мышцы. — Так вот, мне было так хорошо, что я хотела, чтобы и дальше было не хуже. Чтобы у нас с тобой обязательно было своё «долго и счастливо». Но не просто «долго» и отдельно «счастливо», а именно с тобой вместе «долго и счастливо». Понимаешь?