Босиком по снегу
Шрифт:
Он притянул ее к себе, обнял и погладил по волосам.
– Я знаю, Нина. Гнусный мерзкий сморчок! Зачем он тебя избил? Можно было и без этого решить проблему, – зло прошептал он и прижал Нину к себе еще крепче.
– Так ты и есть тот человек, о котором он говорил? Тебя направили мне на помощь? – потрясенно спросила Нина, оттолкнула его от себя и резко села на кровати.
– Успокойся! Успокойся немедленно! Я такой же винтик, как и ты, и не самый худший для тебя вариант. Все будет хорошо. Слышишь меня, Нина? Я помогу тебе. Мы вернем все, и ты получишь ребенка обратно. Они отстанут и от меня, и от тебя. Нина, я тебе не враг! Помнишь тот день, когда мы познакомились? Я не могу забыть его. Нина, ты…
– Прекрати! – закричала она и в изнеможении упала на подушки. – Прекрати, –
Он долго стоял рядом с кроватью и молчал, но даже сквозь одеяло она чувствовала, как атмосфера в комнате накалилась, как он напряжен и усилием воли пытается подавить в себе желание схватить ее за плечи и развернуть лицом к себе… Она вспотела, ей стало нечем дышать, но было страшно откинуть одеяло, обернуться и посмотреть ему глаза – необыкновенные, дерзкие, пронзительно синие…
– Тебе надо поспать. А когда ты хоть немного придешь в себя, мы вместе подумаем, каким образом нам найти это проклятое золото, – сухо сказал Влад, вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
Напряжение спало. Она сбросила одеяло на пол. Встала. Пошатываясь, дошла до письменного стола. В ящике под кипой старых открыток лежало письмо от Томы, написанное ею незадолго до смерти. Нина вытащила из ящика смятый листок, вернулась в кровать и несколько раз перечитала текст: «Будь мной», «Будь мной», «Будь мной»…
– Влад! – что есть силы крикнула она в другую комнату.
Он прибежал мгновенно, влетел в комнату и замер около ее кровати, бледный и встревоженный. Она смотрела на него в упор, и он смутился, заметив странную перемену в ее лице. Глаза ее возбужденно блестели и призывно смотрели на него, на щеках горел нездоровый румянец…
– Ты меня напугала, – тихо сказал он. – Что случилось?
– Кажется, я знаю, что нам дальше делать, – загадочно улыбнулась Нина. – Чтобы найти украденное золото, мне нужно стать Томой!
– Ты, часом, не рехнулась? – испуганно спросил Влад.
– Дурашка, ты ничего не понял! На, прочти, – она протянула ему лист бумаги, он заглянул в него и непонимающе посмотрел на Нину. – Это ее последнее письмо, – объяснила она. – Разгадка в нем, я уверена. Только я смысл написанного сначала не поняла, вернее, неправильно поняла. Я думала, она хочет, чтобы я стала матерью ее ребенку. Это, конечно, так, но… Послушай меня… Мне нужно перевоплотиться в нее, измениться до такой степени, чтобы думать, как она, делать то, что делала она, влезть в ее шкуру…
– И как же ты собираешься это сделать? – нервно усмехнулся Влад. – Надеюсь, ты не планируешь сгоряча грабануть ювелирный магазин?
– У меня есть мысль поинтереснее. Иди ко мне и представь, что я Тома. Да не стой ты, как истукан! Иди, пока я не передумала.
– Бред! – возмутился Влад, но все же подошел к Нине и неуклюже ее обнял.
– Ну, вот и хорошо, – усмехнулась Нина. – А теперь покажи мне, что делала Тома, когда ты ее обнимал.
– Ты сумасшедшая, и я, кажется, тоже, – прошептал Влад, схватил ее руку и положил на свою ширинку – молния на штанах медленно поползла вниз.
– Неужели? Так сразу? – расхохоталась она. – Я бы так не смогла. А что было потом?.. А потом?.. Боже мой, Влад, а быть Томой не так уж и плохо!
– Замолчи, Нина, – задыхаясь от возбуждения, прорычал Влад и закрыл ее рот своим поцелуем. И она замолчала, подалась к нему навстречу, окунулась в водоворот чувств. Ее больше не интересовало, что делала Тома, ей не хотелось быть Томой, ей хотелось быть собой – собой, и никем другим! Она и была собой, только той, которая жила в ней, но тщательно пряталась за внешней холодностью, за интеллигентностью, за сдержанностью… Юный красивый мальчик сумел за считаные мгновенья раскусить ее, понять и выпустить ее женское начало на волю. Возможно, уже тогда, в машине, он почувствовал в ней эту нераскрытую, не разделенную ни с кем прежде страсть и поэтому не смог забыть ее. Как, впрочем, не смог он забыть и Тому.
Все
Влад встал, натянул джинсы, сел к ней спиной, закурил. Нина попросила у него сигарету, сделала две затяжки, закашлялась и молча вернула сигарету ему.
А за окном вдруг пошел снег – первый, легкий, пушистый…
– Смотри, снег пошел. Значит, скоро зима, – задумчиво сказал Влад.
– Я познакомилась с ней зимой. Было холодно, но рядом с ней всегда было тепло…
– Она любила зиму. Обожала кататься на лыжах. Катались в основном в Сокольниках. Один раз, правда, мы с ней за город выбрались. Томочке, как всегда, что-то в башку стукнуло, ну, и мы поперлись. Лыжи в охапку, настругали бутеры с колбасой, взяли термос с чаем и коньяком и – вперед, с песней, на Белорусский вокзал. Доехали до какой-то станции, долго пилили пешком, километра четыре, наверное. Короче, пока до места добрались, я себе почти все мужские достоинства отморозил, и на лыжах мне уже совсем кататься расхотелось. Она тоже устала, а возвращаться домой уже было поздно. Да и похолодало сильно… Замерзли мы, как цуцики, и стали искать пристанище. Залезли в первый попавшийся дом. Дверь даже ломать не пришлось, Тома ключи ухитрилась найти. Так всю ночь там и провели, трясясь от холода. Печь-то дырявая оказалась. Топим, а потом дверь открываем и проветриваем, чтобы не угореть. В итоге плюнули на все, жахнули коньяку, прижались к друг другу и уснули. С утра – еле живые…
– Стоп, Влад! О каком доме ты говоришь? Ты там был?
– Вот те раз, очнулась, подруга. Я же тебе говорю, что один раз зимой…
– Вспомнишь, где этот дом? – взволнованно спросила Нина.
– Вспомню, – с расстановкой произнес Влад и, широко распахнув свои синие глаза, с интересом посмотрел на Нину.
– Тогда поехали, – решительно сказала Нина и попыталась встать с кровати, но это оказалось непросто – опять закружилась голова и потемнело в глазах.
– Отложим поездку до завтра. Уже поздно, и тебе надо поспать, в таком состоянии ты просто не доедешь, – ласково сказал Влад и нежно погладил ее по волосам. – Ты умница, Нина! Ты необыкновенная, страстная, красивая… У меня никогда еще не было такой женщины, как ты. Ты свела меня с ума. Околдовала! Очаровала! Волшебница, фея, колдунья… – Он еще что-то шептал ей на ушко, но она уже не различала слов, она крепко спала, и на душе ее было спокойно и радостно.
Нина проснулась, когда на улице было уже светло. Погода изменилась: комнату ласкало мягкое ноябрьское солнце, снега не было – не было и Влада…
Глава 10
Семейные проблемы, или Жажда деятельности
Неоспоримым достоинством следователя Анина был дар предугадывать события, и это помогало ему не только в работе, но и в семейной жизни. Например, он всегда знал заранее и наверняка, что жена, вернувшись от тещи, поддавшись ее тлетворному влиянию, будет три дня подряд ненавидеть его и изводить упреками относительно бездарно прожитых с ним лет, своей поломанной жизни и ускользающей красоты. Поэтому, узнав о возвращении супруги в лоно семьи, Сергей Петрович домой не торопился и, предусмотрительно прихватив с собой из дома заранее припасенные сухой паек, смену белья и зубную щетку, полностью погрузился в работу, стараясь переждать вражескую атаку за линией фронта. Катерина Леонидовна Анина мамочку навещала регулярно, раз в месяц, за исключением праздников, и так же регулярно следователь Анин оставался ночевать в своем кабинете и проявлял невероятное рвение в работе. Естественно, подобная статистика не осталась незамеченной сослуживцами и начальством. Но если начальство отмечало это как факт положительный, сослуживцы, напротив, издевались над бедным Аниным, называя следователя «жертвой месячных» и «трудоголиком критических дней». Тем не менее именно в «критические дни» мозги у Анина работали в полную силу, и он легко раскрывал самые сложные и запутанные преступления. Так было всегда, но последнее дело, несмотря на все его усилия, раскрываться не собиралось, а, напротив, с каждым днем запутывалось все больше, обрастая новыми действующими лицами и трупами.