Босиком по стеклам
Шрифт:
«Да уж, бедная девчонка, не хотела бы я иметь такую злобную сестрицу».
«И Топорков еще баллотируется, представляете? В городе порядок собрался наводить. Не смешите, ему бы в своей семье разобраться, ничтожество, а не отец».
«Топорков — аморальный тип. Привел любовницу в дом умершей жены, еще и дочку. Прям история про золушку, не иначе. Фу, а не мужик».
Несмотря
Телефон разрывался от сообщений, которые я не решалась открывать. Звонки от неизвестных номеров также игнорировала, точно зная, что это коршуны из СМИ, которые пока не в курсе о моем недуге.
Время близилось к восьми утра, так что я решилась и практически выбежала из комнаты, надеясь, что все ученики уже в школе, в своих кабинетах. Но до собственного мне дойти было не суждено. Около ворот меня ждал обеспокоенный Степан. Судя по его взгляду и напряженным плечам, дело не терпит отлагательств. Увидев меня, он резко открыл заднюю дверь, так что мне пришлось сменить траекторию и сесть внутрь салона.
Всё семейство было в сборе. Казалось, стояла не просто тишина, а гробовая, настолько у отца было суровое выражение лица. Лицо Лили походило на восковую маску, но глаза выдавали лихорадочный блеск и гнев, который проступал всякий раз, когда она смотрела на дочь. Алиса же безучастно сидела в кресле, глядя на пол.
Отец стоял около спинки дивана и тяжело дышал, стискивая переносицу, и первой заговорила его жена.
— Домработница уволена, Миш. Я же говорила, давно следовало полностью сменить персонал. Если бы…
Она не договорила, отец резко поднял руку и пресек ее речь одним взмахом ладони.
— Насчет драки я уже всё сказал. Сюда едет директор моей пиар-кампании, у него есть идея, как всё исправить, так что на сегодня вы все будете улыбаться и смотреть друг на друга участливо, всем ясно? — он прорычал, обводя всех нас агрессивным взглядом.
В глазах его лопнули капилляры, так что выглядел он более устрашающе, чем обычно. Кивнули все, кроме меня, но никто не обратил на это внимания.
— Хорошо, как скажешь, Миш, — Лиля даже скрестила на груди руки. — Будем делать всё для имиджа. Алиса тебя больше не подведет.
После этих слова снова кинула злобный взгляд на дочь. На меня пока обращали мало внимания, но я понимала, почему. Хейтили в сети именно Алису, не меня, я здесь выступала в роли жертвы, той самой золушки, в роли которой меня воспринимало общество.
В этот момент все вдруг встрепенулись и подняли головы, вглядываясь мне за спину, и еще до того, как в поле моего зрения попал Стаханцев, я уже знала, что пришел глава пиар-кампании отца. Он поздоровался с ним, протягивая ладонь, затем кивнул и нам. Вид у него был донельзя обеспокоенный, отчего у меня засвербело в позвоночнике, словно сегодняшняя статья в интернете была лишь началом.
— У нас проблема, — произнес, сразу переходя к делу.
Всё семейство Топорковых,
— Мы в курсе, Игорь, — раздраженно ответил кандидат в мэры. — Поэтому мы все собрались и ждем тебя. Девочки сделают всё, что скажешь.
Последнее мужчина произнес с нажимом, в голосе чувствовалась сталь.
— Да нет, ты не понял, — Игорь качнул головой. — Вышла новая статья, и скандал лишь набирает обороты. Вы еще не видели ссылку, которую я вам прислал?
Все уткнулись в телефоны, так что вскоре в гостиной разразилась брань хозяина дома. Он стиснул кулаки и ударил одним по спинке дивана, отчего его жена вздрогнула и глянула на него со страхом.
Злиться было на что. Появились новые разоблачающие видео, где сравнивали гардероб двух сестер. И снова люди обвиняли Топоркова в предвзятом отношении по отношению к законной дочери.
— Это полная чушь, Стаханцев. Подадим на них в суд за клевету. Я не обделял ни одну из дочерей, у обоих карты с внушительными суммами. Черт!
Голос главы дома звучал уверенно и зло, словно его оскорбляло подобное недоверие в предвзятости. Топорков и правда считал, что контролировал всё, что происходило в его доме.
Стаханцев прикинул варианты и отрицательно качнул головой.
— Это не даст результата, выборы уже на носу, а судебный процесс будет длиться несколько месяцев.
— Черт, — раздраженно выплюнул нервничающий Топорков, а затем замер и прищурился, прожигая дочерей взглядом.
Лилия, его жена, лихорадочно вращала глазами, силясь что-то придумать, а после вдруг вскочила и воскликнула.
— Нам просто нужно записать другое видео, Миш. Показать, что и у Нины, и у нашей Алисочки у обоих всё самое лучшее.
Стаханцев еле удержался, чтобы не вздернуть бровь. Уже по одной этой фразе ясно, что отношение отнюдь не одинаковое. Но он был бы не профи, если бы позволил себе ненужные эмоции в рабочей ситуации.
Нахмурился и забарабанил пальцами по спинке стула. Взъерошил волосы и, наконец, кивнул.
— Да, вы правы, это немного сбавит градус агрессии в вашу сторону. Главное, дотянуть до выборов, сгладить острые углы и вернуть голоса избирателей.
Губы Нины в момент его речи изогнулись, и Игорь прищурился, думая, что запись, возможно, будет осложнена строптивостью дочерей Топоркова, которые не ладили, и это было очевидно невооруженным взглядом.
— Хоть где-то пригодились твои траты, Нина, — сурово подметил Топорков. — Пусть все видят, что я выделял вам одинаковые финансовые средства.
Стаханцев ослабил галстук, но взгляд с девчонки не сводил. Нина сидела с покерфейсом, однако скрыть боль в глазах не могла. Ему не понравилось только одно. К взгляду добавилась эмоция, которой раньше Стаханцев у нее не видел. Озлобленность. Ярость отвергнутого стаей щенка. Ему было жаль ее, ведь она попала в эту ситуацию из-за глупого и несчастного стечения обстоятельств, но он отвернулся и написал помощнице, чтобы она договорилась о съемках. Работа есть работа. За нее ему и платят.