Босс, засос и прочие неприятности
Шрифт:
Мама должна была вернуться завтра ближе к вечеру, но, похоже, в этот раз решила сделать сюрприз. Иногда переговоры заканчиваются раньше и тогда для нас всех наступает маленький праздник.
Резко вырываю руку из ослабшей хватки противника и хватаю за грудки. Надо подождать пару секунд, всего парочку, и оттолкнуть его, кинуться родному человеку на шею со слезами на глазах, и тогда она поверит. Выкинет проходимца из нашего дома. А квартира. Мы найдем лучшего адвоката, который поможет выписать подлеца из нашей жилплощади.
Мне
Однако мой маневр не остается не замеченным. Игнат накрывает мои ладошки своими и хищно скалится. Что он задумал?
– Не советую. Решай. Либо, по-моему, либо – по-плохому. Тебе не выиграть. Ну?! – опасно шепчет, и только тут понимаю, насколько неоднозначно можно все понять со стороны.
Теперь игра на выживание. Вернее, на скорость. Кто из нас первым кого оттолкнет.
Проходит секунда, и дверь открывается.
– Я дома. Сюрприз! – сбоку раздается радостный голос, перед глазами хищный оскал, от которого снова теряюсь, ведь понимаю, он уже все решил.
Игнат меняется в лице. Вместо угрозы в мою сторону, обещания проблем, натягивает маску отвращения и гнева. Делает вид, словно между нами борьба, и начинает кричать.
– Вообще, что ли? Совсем страх потеряла?
– Что здесь происходит?
Они говорят это синхронно, и я понимаю, что он победил, а моя игра изначально не стоила свеч. Вижу это по наполняющимся злобой глазам матери. Она снова выберет его, не меня. Понимаю, что не вправе требовать ее встать на мою сторону, но неужели он настолько сильно запудрил ей мозги, что не замечает очевидного?
– Ты что творишь? На моего мужчину заришься? – не разуваясь, подбегает ко мне и хватает за волосы. – Ах, ты, дрянь неблагодарная. Я до последнего не хотела верить в слова Игната, думала, что преувеличивает, а нет, вот оно, доказательство. Дрянь. Я ведь тебя предупреждала? Предупреждала?
– Что? – вскрикиваю, позабыв о боли в голове.
Она сейчас серьезно? Этот папуас ей успел лапшу на уши навешать, что такой бедный-несчастный, не знает, как от меня отбиться? Подождите. Ничего не понимаю. У меня сейчас сердце разорвется на тысячи кусочков от чувства раздирающей несправедливости. Мне даже дышать больно.
Чувствую себя загнанной в угол мышкой.
– Я к нему пристаю? Да это он мне проходу не дает! Даже сейчас пытался. Шантажировал, что отнимет у нас с тобой квартиру, превратит жизнь в кошмар, если посмею ему возразить. Он чудовище, как ты не понимаешь. Альфонс. Он крутит тобой, как хочет. Очнись! – срываюсь на нее, надеюсь достучаться, но бесполезно.
Смотрю в ее стеклянные глаза, понимая, что мне уже вынесли вердикт. Осталось только привести его в исполнение. Все, что могу, отбиваться, попытаться спрятать сердце под броню, пока его не растоптали.
– Злат, я все могу понять, но ты палку-то не перегибай, – Горский пытается вставить свои пять копеек, но тот же оказывается отброшен в сторону тяжелой артиллерией.
Он
– Конечно, поймана на горяченьком, теперь пытаешься оправдаться. Как же мне за тебя стыдно. Как же я жалею, что не избавилась от тебя, когда это еще было возможно. Ты мне всю жизнь сломала, и сейчас продолжаешь! Что, упиваешься триумфом, наслаждаешься, когда мать страдает? Я все для тебя сделала, и вот чем ты решила мне отплатить? Предательством?
Каждое слово бьет больнее пощечины. Жалеет о том, что родила? Да как такое вообще можно говорить? Я ведь ее дочка. Ее, не чужая. Так почему мальчишка ей важнее.
– Я тебя не предавала! Что ты такое говоришь? Я люблю тебя, мам, а он обманывает, – с трудом вырываю волосы из ее хватки и отбегаю на пару шагов.
Слезы текут из глаз, но не от физической боли. От моральной.
– Что надо, то и говорю. Вырастила девку подлую.
– Мам, выслушай меня. Он же…
– Нет. Не собираюсь слушать твои бредни. Вон из моего дома. Собирай вещи и вон! – истерично завопила, еще и рукой на дверь указала, которую не закрыла.
Но сейчас мне не до этого. Смотрю в ее раскрасневшееся от гнева лицо и чувствую, как земля уходит из-под ног, как душу разрывает от чувства вселенской несправедливости. Перевожу взгляд на ухмыляющегося отчима, в глазах которого победа. Мерзавец. Ничего, отольются ему все мои слезки. Я этого так не оставлю.
– Вам надо, вы и уходите! – в пику ее словам, выдаю свои. – Я плачу кредит с первого дня, с моих сбережений был внесен первый взнос. Ты не имеешь права меня выгонять. Это и мой дом тоже, – на те, выкусите.
Я тоже знаю свои права. Вот только они с этим не согласны. Игнат сжимает кулаки, явно сдерживаясь из последних сил, чтобы не объяснить мне прямо здесь и сейчас, что аргумент не аргумент на самом деле. Его останавливает роль, которую он начал играть. Если сорвется, все его планы коту под хвост.
– Что ты сейчас сказала? Повтори, – как змея, шипит в мою сторону родительница.
От предостерегающих ноток в ее голосе мороз по коже прошелся. Такой дикой никогда ее не видела.
– Ты… я… квартира с моих…
– Рот свой закрой. Квартира моя, и ипотека на меня оформлена. И ты не имеешь на жилье никаких прав. Я в тебя вложила куда больше денег. Так что, не смей даже смотреть в сторону МОИХ квадратных метров. Чтобы через пять минут тебя здесь не было. И прописки лишу. Найду способ как. Ты у меня на улице окажешься. Вы посмотрите только. Сначала мужика моего отбивает, потом квартиру себе присваивает. Какую змею на груди пригрела. В стольком себе отказывала ради нее, а она.
Не выдерживаю, усмехаюсь ее словам. Меня уже не смущает, что дверь на лестничную клетку открыта. Что на нас смотрят соседи, и явно сочувствуют хорошей матери, что застала дочь на ужасном. Плевать. На все.