Шрифт:
Ник открыл ключом входную дверь, забежал в квартиру. Внутри никого не было, родители еще не вернулись с работы.
С подавленным видом он дошел до своей комнаты, бросил портфель, упал на кровать и зарыдал. Он плакал, как младенец, размазывая по лицу сопли рукавом старенького свитера.
Школа была для него настоящим испытанием и его личным адом. Одноклассники не давали ему прохода каждый день. Дразнили и издевались, отрабатывая на нём свои коронные удары. Тренировались, как на груше, да, так, чтобы было поменьше
Противостоять им, и постоять за себя он не мог. Был слабым, худощавым подростком небольшого роста. Даже телосложением немного походил на девчонку. Наверное, это и было причинами издевательств над ним. Учителя всё видели, но смотрели на это сквозь пальцы, не желая вмешиваться в дела подрастающего поколения.
Одно его только радовало, что остался всего один год, далее университет и престижная работа, возможно, бизнес. В идеале свой собственный бизнес. К этому он стремился не жалея сил. Верил, что конец издевательствам все же придёт. Надо только немного потерпеть.
Учился он хорошо, с прилежной усидчивостью. Его дневник не знал таких оценок, как двойка или удовлетворительно. С трудом только давалась физкультура, но оценки по ней ему просто завышали. Учителя всё понимали, и не хотели портить Нику аттестат. В конце концов, не всем же быть спортсменами. Учился с большим усердием, не жалея сил и времени. В совершенстве освоил английский язык, учил китайский, как самый перспективный в настоящий момент. Любил точные науки, в частности математику. Школьную программу опережал настолько, что уже начал самостоятельное изучение высшей математики и Сопромата. Также увлёкся углубленным изучением психологии, по понятным причинам. Неплохо разбирался в программировании. Читал всё, что попадется под руку.
В его планах было поступить в университет на заочное отделение, и сразу после школы начать работать. С мамой на эту тему уже разговаривал, и о белом билете она давно договорилась, так что армия ему не грозила.
Ник поглощал техническую и гуманитарную литературу с жадностью книжного маньяка. Было тяжело, иногда просиживал за учебниками до ночи, захватывая часть сна, но мотивировал себя тем, что окончит школу, затем университет, и станет хорошим и широко востребованным специалистом. И тогда все его обидчики глубоко пожалеют о том, что насмехались над ним. Они то вряд ли чего-то добьются в жизни. Ведь все, о чем они думают, это как погулять, завалить какую-нибудь девчонку, выпить пива и покурить травки. Больше их ничего не интересовало. Учеба вообще не входила в число их приоритетов, и о своем будущем не думали. Многие дети надеялись на положение отцов в обществе. Зачем напрягаться. Папа всё решит, и должность купит, и обеспечит. А большинство девушек только и мечтали, чтобы найти богатого папика. А для него же учеба была средством достижения цели, ну еще немного способом уйти от действительности. Ведь если бы не учеба, он бы только ныл и жалел себя.
Вытерев слезы, переоделся и направился в ванную умыться. Потом на кухне налил себе чаю, сделал бутерброд, и в своей комнате сел за фортепьяно, открыл крышку. Квартира наполнилась звуками сонеты Моцарта. Музыка его успокаивала, и уравнровешивала душевное состояние. Доиграв сонету, сел за уроки. Когда вечером пришли родители, он сидел в своей комнате как обычно, читал. Родителям никогда не жаловался, это было не в его характере. Да и что они могут сделать. Ну, погрозят пальцем и всё, а его обидчики только удвоят свои старания. Ничего страшного, вытерпит. О самоубийстве он тоже не помышлял, такого подарка своим обидчикам не мог дать. Ничего, они еще осознают. Жизнь их накажет, постоянно повторял себе эту фразу.
Утром, как обычно его разбудила мама в школу. Завтрак уже стоял на столе. Позавтракал. Собрал портфель, чмокнул маму в щёку, и вышел из квартиры.
В школу, как обычно шёл, как на каторгу, с неохотой передвигая ноги, но деваться, было некуда. Только старался выбирать маршрут так, чтобы не пересечься со своими одноклассниками. Не всегда, но это ему это удавалось.
Только зашел в вестибюль школы через парадный вход, тут же услышал выкрик:
– Эй, ботаник, иди сюда.
Оборачиваться не стал, сделал вид, что не расслышал, из-за гула голосов в коридоре, и продолжил движение. Но Антон, самый ярый его мучитель, который ни дня не пропускал, чтобы не поиздеваться над ним по нескольку раз, его догнал. Схватил за плечо, развернул к себе, и пропечатал в грудь кулаком. От удара Ник согнулся. Слезы выступили из глаз.
Антон был местным мажором, его отец работал в администрации города, и ответственности он не боялся. Наоборот, всячески выпячивал положение своего родителя напоказ. Будущее Антона было уже давно решено.
– А ну стой. Ты что глухой, урод – наклонился над лицом Ника Антон – Если сказал, стой, ты должен стоять. Скажу, беги, побежишь. Сказал ко мне, идешь ко мне. Ты должен исполнять всё то, что я прикажу. Ты понял придурок? Или добавить тебе?
Ник молчал, лишь затравленно и зло смотрел на него.
– Не слышу – повторил Антон, и угрожающе поднял руку, сжимая кулак.
– Да. Я понял.
– Что? Ты что мямлишь урод? – произнес Антон, отвесив Нику подзатыльник под смех его товарищей, стоящих вокруг.
– Так, посмотрим, что ты нам сегодня принёс – Антон взял его портфель и вытряхнул содержимое на пол. Взял выпавший пакет с обедом, рассматривая его
–Бутерброд с колбасой и сыром, и яблоко. Нормально, пойдёт. Остальное куплю. Бабки давай.
– Нету у меня – затравленно произнес Ник.
– А если найду?
Ник достал несколько монет из кармана. На его маленькой ладошке лежало три монетки в 10 рублей и две достоинством в 2 рубля.
– Это всё. Больше нет. Правда.
– Не густо – зло сказал Антон, забрав тридцать рублей, и ударил снизу по его ладони – Будешь должен.
Монетки подлетели вверх и полетели вниз на пол.
Конец ознакомительного фрагмента.