Ботаник 2
Шрифт:
— Степняки плохие рабы, ты же знаешь. Они неуправляемы, и все время норовят убить хозяина. Как случилось, что эта степная девка не прирезала своего насильника? Осталась в Клане, даже нянчила там детей! Как так вышло?
— Темная история. Никто толком ничего не знает. Вроде как любовь там была. Чем закончилось — я не знаю. Давно было, да нам это и не интересно. Главное — она может стать проводником в Степи, их там могутпринять.
— Если не убьют, если не сделают рабами. Лет-то уже сколько прошло? Кто ее помнит?
— По крайней мере — там у нее больше шансов сохранить жизнь, чем здесь. Они ведь прекрасно знают,
— То есть ты перекрыл все лазейки? Все продумал? Ошибки быть не может?
— Не может. Перекрыл. Сеть поставлена, теперь только ждать. Главное мы сделали.
— И куда их? — голос позади меня едва не заставил вздрогнуть.
— Куда-куда…на кухню! Жарить будут! А потом пирожки продавать возле общественной бани! Ха ха ха… Вон, сколько мяса пропадает! А то, что мясцо подпорченное, с душком, да с червяками — так нам не привыкать! Купи пирожок возле бани, там чего только в начинке нету! Главное — специй побольше, чтобы вонь перебить!
Я не обернулся. Мне очень хотелось это сделать, но я не обернулся. Что толку будет от моей смерти? А я ведь точно убью «шутника». Я стоял и смотрел в распухшее, почерневшее лицо Асура и думал о том, что так с ним и не поговорил. Так и не понял до конца — кем он был, что у него за душой. И с остальными братьями — тоже. Когда я был Альгисом — мне от них крепко доставалось, и я их даже ненавидел. Но ни разу в своей жизни не хотел им смерти. Тем более — такой смерти. Грязной, подлой, вероломной.
Впрочем — смерть, есть смерть. Все мы умрем. Мало кому выпадет шанс прожить две жизни — как мне. Так что хорошей смерти не бывает. Хмм…сказал себе — и тут же вспомнил о героях, которые бились с фашистами. Бывает хорошая смерть, бывает. Вру я. Просто мне плохо, и лезет всякая чушь в голову — как запах мертвечины в ноздри. Давненько я его не ощущал, этот запах, уже подзабыл, и вот…сподобился.
Покойников снимали со столбов выдирая из рук гвозди, которыми те были прибиты к бревнам, раскачивали, как мешки картошки, взяв за руки и за ноги швыряли на телегу. Грузчики-рабы — дюжие, огромные, с тупыми лицами людей, способных на все грязное, и не способных на что-то умное. Такие люди всегда были нужны, без них никак.
Не помогла братьям магия, не помогла их огненная мощь. Против вероломства и подлости нет никаких средств. Кроме такой же подлости.
Высекая искры окованными железом ободами колес ломовая телега загромыхала к выходу с дворцовой площади. Все, отправились в последний путь.
И все-таки не выдержал, спросил:
— Куда вы их?
— Куда…закопаем, где всех безродных закапывают! — неожиданно для меня (думал, уже не ответит) ответил возчик после долгого молчания, пока я шел рядом с телегой — А тебе какое дело, уродец?
— Просто…спросил! Интересно же! — по-прежнему шепелявя, тихо ответил я.
— Иди отсюда…дурак! Развелось уродов! — выругался возчик, и я замедлил шаг, уходя в сторону, к другому выходу с площади. Попрощался с братьями, и хватит. Некогда слезы лить, дело надо делать!
До порта шел пешком, и прохожие, которые попадались мне навстречу, шарахались, как от прокаженного. Да, рожу я себе сделал впечатляющую. Во-первых, целый день загорал под солнечными лучами, после чего мой физиономия сделалась темной, как у мулата. Помогли приобрести загар некоторые снадобья, которые у меня имелись. Смешав их — я добился искомого результата: после «солнечных ванн» кожа на лице и шее не облезла, но стала темной.
А еще — специальный клей и кое-какие краски, так что рожа моя стала кривой и отталкивающей, эдакий умственно отсталый, в раннем детстве попавший под колесо ломового извозчика. Убить не убило, но пожевало хорошенько.
Теперь я был блондином с соломенными волосами, собранными на затылке. Хотел вначале вообще срезать волосы под корень, но вовремя вспомнил, что лысыми и коротко стриженными здесь ходят только рабы. Чем длиннее волосы — тем выше статус местного аборигена. В волосах вся сила! Мне не нужно, чтобы кто-то заподозрил во мне беглого раба.
Клей будет держаться как минимум неделю — если я в чем-то и разбираюсь, так это в различных снадобьях, особенно магических. С клеем я наверное даже перестарался — как бы дольше не пришлось ходить страшным уродом. Зато эту пакость не смоешь ни водой, ни спиртом. А растворителей для красок здесь пока что и не имеется.
Что касается цвета волос…как ни странно — это была довольно-таки сложная задача, с которой я в конце концов справился. Просто покрасить волосы — да сколько угодно, только деньги плати. НО! Слишком многие меня теперь знают, видели на дуэльном ристалище. Так что прежде чем идти в город, пришлось заранее подготовиться.
Можно было бы навести магическую иллюзию, но магия непредсказуема, а еще — снимается просто мгновенно. Например — стоит попасть в зону действия амулета антимагии, который висит на шее прохожего, либо в городских воротах, где находятся два мощнейших амулета, регулярно поддерживаемые армейскими магами. Хорош бы я был, если бы во время прохода через ворота с меня вдруг спала наведенная маска! Вот было бы радости моим неприятелям…
Я не боялся идти прощаться с братьями. Был уверен, что возле тел будет очень слабый заслон. Поставят одного человечка из не самых упертых и ревностных сыщиков — да и хватит для приличия. Ни один человек в своем уме не пойдет туда, где его точно ждут неприятности. Кроме меня. Меня учили делать все так, как никто и никогда не ожидает. Принимать абсолютно нетривиальные, парадоксальные решения. Вот, например — все уверены, что я сейчас навсех парах лечу к своему замку, но делаю это кружными путями — через Степь. Степняки враги Империи, а значит, мои друзья.
Сомнительный вывод. Я могу быть врагом всем вокруг, и это не означает, что подружусь с кем-то из врагов Империи. Кстати — против Империи у меня нет никаких возражений. А вот против некоторых ее правителей — определенно.
В моей свите женщина родом из Степи, и насколько я понял — довольно-таки родовитая. И что это значит? По простой и незамысловатой логике — Скарла отмычка к отношениям со степняками. Только это все чушь собачья. Она уже давным-давно забыла, что жила в этой чертовой Степи. Скарла давным-давно имперская горожанка, и если что-то от степи в ней осталось — так это умение ездить на лошадях, драться, стрелять из лука, а еще — знание языка. В остальном — она отступница, давно потерявшая контакт со своим родом. Порченая, бывшая наложница «белых мокриц».