Боулинг-79
Шрифт:
Дежурные начинали стучать в двери в четыре.
В половине пятого был завтрак у первой бригады; без четверти пять – у второй.
Завтракали в комнате, где проживали две девчонки-поварихи. Их взяли в отряд за кулинарные таланты.
Всем двадцати четырем бойцам отряда поместиться в одной комнате, рассчитанной на четверых, было проблематично – во всяком случае, для принятия пищи. Но после завтрака происходило нечто вроде собрания, и тогда уж, хочешь не хочешь, в комнату набивались все. В ходе линеек командир и комиссар
По утрам бойцы отряда обычно были хмуры. Шутка ли, просыпаться в четыре, да после развеселого вечерка в «Келлере» идти на работу, согласно немецкому ордунгу, к шести.
А в то утро командир вообще сидел как туча. В сторону Лили за весь завтрак ни разу не глянул.
И лишь один человек из числа советских студентов, несмотря на видимый недосып, аж светился изнутри: то была некрасавица Лена. Хоть Лиля и не успела ни о чем спросить свою временную подружку, по ее сияющему лицу очевидно было: с французиком у нее все склеилось, и расстарался задохлик вовсю. Слава богу, подумала Лиля, хоть кому-то здесь выпадают счастливые ночки. Хотя и к абсолютным несчастливицам она, после ночной платонической прогулки с Жан-Жаком, отнести себя никак не могла.
Поела вторая бригада. Вернулась покурившая первая. Весь отряд набился в комнату. Заняли все четыре кровати, даже верхний ярус, прислонились к стенам и подоконникам. И тут командир начал свою речь.
– В нашем отряде произошло ЧП, – с места в карьер бухнул Володя. Обвел собравшихся тяжелым взглядом. В комнате установилась гробовая тишина.
Командир продолжал:
– Двое бойцов нашего отряда сегодня всю ночь отсутствовали в расположении лагеря. Это является тягчайшим нарушением дисциплины. Вас всех в Москве предупреждали. Но кое-кому эти предупреждения пошли не впрок. Что ж! Эти двое будут немедленно отчислены из отряда и в двадцать четыре часа высланы на родину, со всеми вытекающими отсюда последствиями…
Лиля почувствовала, что у нее похолодело внизу живота. Ее словно парализовало. «Но, может быть, это не о нас?! – пронеслась паническая мысль. – Не обо мне?!»
Она видела, как несчастная толстуха Лена вся заливается краской. Начиная от шеи, и выше, выше, от щек ко лбу, разливаются алые пятна.
– А кто эти двое? – удивленно спросил переводчик Саша Штайн.
– Да, действительно, кто? – спросила противным писклявым голосом девчонка, открывавшая ночью дверь Лил е.
«Вот она, главная стукачка», – догадалась та.
– Раз вы настаиваете, я скажу, – кивнул командир. – Это Елена Тропарева и Лилия Велемирская.
Лена ахнула и закрыла лицо руками.
Лиля, хоть и готова была услышать то, что услышала, все равно почувствовала нечто вроде удара под ложечку.
– Все свободны, – глядя куда-то в сторону, проговорил Володя. – Выезжайте на работу. А Тропарева и Велемирская сегодня могут не выходить. Будем оформлять документы на вашу высылку из страны пребывания.
Шумный выдох пронесся по рядам собравшихся. Все встали и молча, словно на похоронах, потянулись вон.
По прошествии лет Лиля поняла, что, конечно, не стал бы Володя высылать их из ГДР. Зачем ему скандалы и неприятности?! Ровным счетом незачем. Поэтому все сказанное им на утреннем «построении» было шантажом чистой воды. Но до этого она дошла много позже – а тогда-то, в свои двадцать… Ей стало очень страшно. Она знала, как в результате инцидента в МЭТИ расправились с ее предшественником, студентом-медиком Эдиком. Однако тому-то вкатили только выговор по комсомольской линии, да стипендии на будущий семестр лишили. В ее случае дело пахло исключением из комсомола и отчислением из института.
Постепенно все покинули комнату. Только Лена, закрыв лицо руками, неподвижно сидела на своем месте.
Володька достал какую-то папочку, принялся перебирать бумаги.
– Тропарева, Велемирская, что вы сидите? Идите, – не глядя, официальным тоном бросил он.
Лена вскочила и, вся в слезах, бросилась прочь из комнаты.
Лиля осталась. Ей тоже хотелось заплакать, но она не должна была, не могла – ради себя и Леночки, которая, может, впервые сегодняшней ночью изведала счастье.
Когда они с Володей оказались наедине, Лиля спросила его тихим голосом:
– Зачем ты это делаешь?
– Я? Что? – ненатурально изумился Володька.
– Зачем ты заварил эту кашу?
Тут он впервые посмотрел на нее – весьма свирепо:
– Я?! По-моему, это вы, две, ее заварили.
– Зачем ты затеял цирк с отчислением? Подумаешь, преступление: погуляли ночью!..
– Велемирская, это ты в Москве будешь объяснять. На своем факультетском бюро. Когда тебя из комсомола выгонять будут.
– Хорошо, накажи меня. Но не трогай Ленку. Я ее подбила. А она вообще ни при чем.
– Я думаю, торг здесь неуместен.
Что-то подсказало ей – подойти к нему поближе. И Лиля встала со своего места, подошла вплотную к командиру и вперилась прямо в его глаза. Он выдержал ее взгляд.
– Не надо этого делать, Володя, – тихо сказала она.
Он ответил – столь же тихо, но зло:
– Я не могу позволить, чтобы моя девушка гуляла по ночам неизвестно с кем. Тем более – с каким-то французом. Ясно?
Конечно, в этом заключалась основная причина, и толстенькая Ленка угодила в неразбериху между ними, словно кур в ощип.
Их взгляды скрестились. Владимир ждал ответа.
– Ясно, – смиренно ответила Лиля и опустила глаза.
Ей и в самом деле стало все совершенно ясно. Володя любил власть, и ему начинало нравиться ломать людей. Ее – в том числе. А, может, ее – в первую очередь.
– Ну, тогда докажи, что поняла, – ухмыльнулся командир.
Он встал и демонстративно запер дверь.