Бой без правил
Шрифт:
— Не парься, Максим, — Загребельный успокаивающе потрепал меня по плечу. — Мякоти у попрыгунчика, сам знаешь, раз-два и обчелся. Поэтому общим решением она и была передана в полное твое распоряжение. Так что, приятного аппетита.
— Тоже еще, нашли калеку! — фыркнул я. Хотя, если честно говорить, от такой заботы в груди разлилось сладкое тепло, словно от стакана горячего глинтвейна.
— Калека он и есть калека, — без стеснения рубанул правду-матку Леший.
— Мне уже полегчало, — я сурово зыркнул на приятеля.
— Полегчало ему, — подполковник хмыкнул. — Ври больше, отбивная несчастная! Еще вчера на
Я не дал Загребельному договорить. Отложил в сторону свой надкушенный кусок и, цепляясь за стену, стал подниматься с пола.
— Э-э-э… Хорош дурака валять! Будет тебе, я сказал!
Андрей протянул ко мне руку, чтобы поддержать, но я решительно отверг эту помощь.
— Сам справлюсь. Не мешай.
Хотя сломанные ребра продолжали надсадно болеть, но ссадин и гематом я уже не чувствовал. Жар прошел, рваная рана на ноге, ранее грозившая мне гангреной, не гноилась и не кровила. А часа два назад я обнаружил, что из мочи ушла кровь. Честно говоря, чудеса! Хотя как я теперь стал догадываться, чудес в мире не бывает. Каждое чудо имеет свое вполне логическое объяснение, своего заказчика и исполнителя.
Поднявшись на ноги, я все же не удержался от соблазна и оперся спиной о бетонную стену. Это было маленькое отступление, которое, на мой взгляд, никак не могло подпортить ощущение от общей победы.
— Ну и как вам это? — я обвел взглядом сидевших вокруг бойцов.
— Так ты, братец, симулянт, — с наигранным возмущением воскликнул Леший. — И не стыдно перед Сергеем? — он тут же кивнул в сторону улыбающегося морпеха.
— Тело восстанавливается. Само, без медикаментов, и причем быстро, невероятно быстро.
Я произнес это очень серьезно, испытывающе глядя в прищуренные глаза подполковника ФСБ. Я надеялся, что мои слова его заинтересуют. Так оно и вышло. Загребельный сразу все понял.
— Ладно… Раз такое дело, то давай отойдем… поговорим.
Разговор мы продолжили в одной из соседних комнат. Там было пусто и тихо. Любой звук, пусть даже шорох, порождал зловещее, шипящее как ядовитая змея эхо. Пошарив лучом фонарика, Леший обнаружил старую, продырявленную аудиоколонку. Большую… ватт на двести. Он усадил меня на нее, а сам расположился рядом на полу. Когда мы покидали зал, в котором продолжали пировать члены нашей группы, Загребельный захватил с собой не только автомат, но и вещмешок. Мотив этого поступка стал ясен лишь теперь.
— Подсвети, — Андрюха передал мне фонарик, а сам стал рыться в своих пожитках.
— Что ты там потерял? — я направил луч точно на руки приятеля.
— У нас тут дармовой источник света, — с этими словами Загребельный вытянул из вещмешка уже знакомый мне клетчатый узелок.
Как только Леший развязал его, перед нашими глазами засиял маленький ледяной костер. Горка круглых размером с крупный лесной орех кристаллов светилась мутным голубоватым светом. Возможно свечение, исходящее из недр кристаллов, было бы более чистым и ярким, не гасись оно фильтром из бесчисленных царапин и сколов, которые словно скорлупа покрывали всю поверхность искусственных самоцветов.
— И вправду, — я протянул руку и потрогал едва ощутимо вибрирующие чудо-камни, созданные технологией всемогущих ханхов. — Совсем о них позабыл.
— Пока иного применения этому добру не нашлось, пусть хоть светит, — Андрей тут же выключил свой фонарь.
— Жаль, еду не прихватили, — задумчиво протянул я, уставившись на голубые огоньки. — Можно было бы разговаривать и одновременно жевать.
— Ты можешь думать о чем-нибудь кроме жратвы?! — возмутился Леший.
— Могу, но с напрягом, — сознался я. — Похоже, мой организм активно восстанавливается, и для этого ему позарез необходима энергия.
Загребельный внимательно поглядел на меня, а затем с усталым вздохом поднялся на ноги.
— Жди. Сейчас принесу. — С этими словами подполковник поплелся к выходу.
— Спасибо, Андрюха, — я выкрикнул вслед другу слова искренней благодарности.
Оставшись один, я вновь уставился на холмик из сияющих кристаллов. Сделал я это не только, вернее не столько потому, что в смолянисто-черной темноте старого бомбоубежища больше не на что было глядеть, а потому, что голубые огоньки каким-то невероятным образом растормаживали, заставляли мозг работать, воскрешали воспоминания. Возможно все это весьма и весьма субъективно, возможно мне просто надо было за что-то зацепиться, найти ту самую точку опоры, которая и позволит перевернуть весь мир… мир моих знаний, убеждений, надежд.
Кстати, его уже переворачивали неоднократно. Первый раз это произошло в конце девяносто первого года, когда огромная крепость, именуемая великим и могучим Советским Союзом, в мгновение ока превратилась в груду мелких кирпичиков, пригодных лишь для строительства уродливых заборов, разделяющих некогда дружный и единый народ. Второй раз мир полетел в тартарары два года назад. Именно тогда на Землю пришли ханхи, и человечество погрузилось в пучину хаоса, ужаса и смерти. Да, это оказалось страшным, невиданным по мощи и разрушительности ударом, но тогда хоть все было понятно. Мы — хорошие, они — плохие. Мы стремились выжить, они — ограбить, начисто выпотрошить планету. И нам было не договориться, ни за что и никогда. Я тогда по своей наивности полагал, что чего-нибудь иного, этакого, способного затмить экспансию ханхов, уже никогда не произойдет. Но, как выяснилось, ошибся. Вчерашний день перечеркнул прошлое, перевернул все с ног на голову.
Приход Загребельного оторвал от воспоминаний. Подполковник сунул мне еду и уселся на прежнее место. Свой котелок Леший тоже притащил, только открывать не стал. Поставил рядом, всем своим видом демонстрируя, что еда для него сейчас не главное. Ну, это, в конце концов, его личное дело. У меня же сейчас ломка, ломоть мяса мне сейчас как доза для наркомана.
Наблюдая за тем, как я жадно терзаю сразу два куска, Леший задумчиво произнес:
— Говоришь, восстанавливаешься?
— Ага. Заживает как на собаке, даже еще быстрее, — прошамкал я с полным ртом.
— И как это прикажешь называть? Чудом что ли?
— Вообще-то до моментального чудотворного исцеления процесс слегка не дотянул, но, в общем-то, ход твоих мыслей мне нравится.
— Еще одно доказательство… — Загребельный окинул меня внимательным, оценивающим взглядом, так, будто выбирал морскую свинку на птичьем рынке.
— Доказательство чего?
— Того что мы не сошли с ума. Того что наша встреча с НИМ произошла на самом деле.
— С НИМ… — я словно попробовал это слово на вкус, и оно мне не очень понравилось. — Мы так и будем величать ЕГО с помощью безличного местоимения?