Бой без правил
Шрифт:
Это самое «как-то» словно ударило под дых, когда я и впрямь увидел крупные комья земли, раскиданные по левой стороне дороги. Что за цирк-зоопарк! Нога судорожно вдавила педаль тормоза. Присмотревшись, я понял, что там впереди не только земля, но еще и куски изодранного асфальта. Складывалось впечатление, что в этом месте Калужское переползала некая огромная сороконожка со стальными лапами. Это именно она перепахала гладкое дорожное покрытие шоссе.
Леший тоже заметил. Он приблизил лицо к бронестеклу и внимательно изучал непонятный феномен. Так длилось недолго. Секунд через десять-пятнадцать он принялся открывать люк у себя над головой.
— Ты
— Надо проверить, — мощная фигура подполковника ловко протиснулась в люк, и я не смог его удержать.
Целую минуту ничего не происходило. Все мы просто сидели, прикипев к амбразурам. Каждый ожидал нападения и готов был стрелять в первую же тень, в любое непонятное шевеление ветвей или травы. Однако окрестный пейзаж казался по-прежнему пустынен, безмолвен и недвижим. Даже ветер стих. Негромкий рокот работающего на холостых оборотах мотора был единственным звуком, наполнявшим этот переполненный напряжением вакуум.
Точку во всем этом поставил голос Лешего, немного странноватый, лишившийся своей всегдашней уверенности голос.
— Эй! А ну, давайте все наверх! Тут кажется есть кое-что интересное, особенно для товарища Серебрянцева.
Уговаривать никого не пришлось, и наш боевой экипаж ринулся в десантные люки. Перед всеми остальными у меня имелось явное преимущество — а именно, свой персональный выход. Поэтому не удивительно, что первым рядом с Загребельным очутился именно полковник Ветров.
— Что тут у тебя… — начал было я, да так и замер с открытым ртом.
Увиденное просто лишило меня дара речи. Сейчас я мог лишь выпученными глазами глядеть на огромную надпись, которая пересекала три из четырех полос шоссе. Корявыми, глубоко процарапанными в асфальте буквами там было написано: «ЧЕЛОВЕК, ПРОЩАЙ».
Глава 13
С того самого момента, как колеса «302-го» перекатили через процарапанные в асфальте буквы, я не проронил ни слова. Все думал, прикидывал так да этак. Цирк-зоопарк, это что же получается? Выходит, на Землю занесло не только эту мерзкую разномастную нечисть, которая только и норовит выпустить нам потроха, но еще и нормальных разумных «ребят», разумных настолько, что они даже смогли осилить наш язык. С одной стороны я, конечно, порадовался такому соседству, но с другой… С другой подумалось, а соседство ли это? Хозяев леса случайно занесло к нам в гости или так пожелали ханхи? Если верен второй вариант, то получается что они нам никакие не соседи, а самые что ни на есть конкуренты, с которыми рано или поздно придется схлестнуться не на жизнь, а на смерть.
Во мне все же что-то противилось этой мысли. Да видать и не только во мне. Вся наша команда сразу прониклась доверием к этому существу, причем настолько, что даже не захотела вновь забираться внутрь «восьмидесятки». Вся она, в том числе и старик-ученый, теперь ехали на броне. Ну прямо как в старые добрые времена. Возможно, я должен был загнать всех внутрь… Да какой там возможно, как пить дать должен! Только вот жуть как не хотелось красть у людей их и без того хрупкую и зыбкую веру в добро.
Проведение словно решило испытать мою правоту. Зрелище, которое открылось после плавного изгиба шоссе, похоже, предназначалось именно для того, чтобы окончательно выяснить, что в этом мире главенствует добро или зло.
На мосту через Пахру и дальше, уже
Присмотревшись, я понял: — Да, так оно и есть. Все грузовики, автобусы или легковушки были старых советских моделей. То есть никаких инжекторов, компьютеров и прочей электроники под капотом. Простенькие, сработанные с помощью лома, кувалды и какой-то матери, аппараты. Только они и выжили после невиданных по своей силе электромагнитных бурь, во время которых от статического электричества, растворенного в воздухе, светились телевизионные антенны, башенные краны и опоры ЛЭП. Только они и могли доставить сюда беженцев.
То, что колонну составляли именно беженцы, не было ни малейшего сомнения. Огромное количество всевозможных теперь уже практически разложившихся вещей валялось как на асфальте, так и в кюветах по обеим сторонам дороги. Небольшая, очень небольшая часть сумок и баулов догнивала на окрестных косогорах. Сами они туда попасть никак не могли, следовательно туда их оттащили люди. Только туда и смогли, только туда и успели прежде, чем…
— Всех перебили, — восклицание Лешего стало одновременно и окончанием моей мысли, и его собственным страшным вердиктом.
— Кто ж это их так?
— Стоят здесь уже давно! — прокричал мне Андрюха. — Тогда кентавров еще было немного. На такую большую колонну они бы напасть не решились.
Соглашаясь с приятелем, я кивнул и тут же назвал кандидатуры следующих наиболее вероятных убийц:
— Тогда значит призраки. Видать эти бедолаги залезли в ночь. Тут-то их и накрыли.
— А вариант с Хозяином леса ты не рассматриваешь?
Как выяснилось, подполковника ФСБ терзали те же невеселые мысли, что и меня. Не успел я ответить, как Леший подкинул в костер сомнений еще дров, да что там дров, словно бензином из канистры плеснул.
— Слыхал я, в этих лесах под Троицком не один караван сгинул.
Что я мог ответить? Ведь такая информация доходила и до меня. А тут еще и эта колонна…
— Поживем, увидим, — буркнул я и слегка добавил скорость. Сорок километров в час это все, что я мог позволить. При большей скорости БТР начинал раскачиваться, рыскать по дороге, становясь плохоуправляемым.
Увидеть нам довелось уже через несколько минут, когда «302-ой» поравнялся с когда-то шедшим в конце колонны «ЗиЛ-131». Армейская машина с высоким кунгом-будкой. Должно быть передвижная ремонтная мастерская или связь. Правильно, что ее поставили замыкающей. Бронетехники, способной прикрыть колонну с тыла, у переселенцев конечно же не было. Так что для этой работенки лучше всего подходил «131-ый». Многослойный кунг выдержит первый натиск хищников, а сквозь узкие словно бойницы окна можно вести огонь. Так что пока зверье подойдет, да вскроет…
Оказавшись борт о борт с грузовиком, я понял, что никто его не вскрывал. Весь кунг, вся водительская кабина были густо изрешечены пулевыми отверстиями. Дырки обнаружились как маленькие от «пятерки», так и толщиной в палец — четкая и ясная подпись двенадцатимиллиметрового пулемета.
— Твою мать! Вот это номер!
Я видел как на скулах у Лешего заходили желваки. Как свирепым испепеляющим огнем загорелись его глаза. Загребельного охватила ярость, и держал он себя в руках только благодаря неимоверному усилию воли.