Бой насмерть! Начало.
Шрифт:
Как раз к этому моменту интенсивность стрельбы со стороны русских значительно сократилось. В последующие несколько минут шла достаточно вялая перестрелка с полицейскими, которые больше не пытались вновь предложить русским сдаться. Разумно с их стороны. Такие сами не сдаются, таких только захватывают, и то не всегда, а вот на звук голоса легко можно словить пулю, и не одну, тем более в лесу.
Со стороны ушедшей команды выстрелов все еще не было, что дало основание Густаву надеяться на успех его людей. Он уже окончательно решил выдвинуться по следу ушедших, как с той стороны раздалась шквальная трескотня пистолетов-пулеметов, а затем мощно грохнули одна за другой три гранаты, похоже, усиленные тротиловыми шашками, по крайней мере, две из них. Стрельба
– Проклятье!!! Проклятье!!! Будь все Проклято! Чертовы коммунисты! Фанатичные мерзавцы!
Громко выругавшись, Густав, кряхтя, как старик поднялся с земли, и направился осматривать тела, но надежды отыскать выживших, он не испытывал. Осмотрев место бойни, он поразился тому, что диверсантов оказалось всего лишь трое!
Развернувшись на треск веток кустарника, он увидел, как на поляну со всех сторон стали неуверенно выходить потрепанные латышские полицейские.
Густав с гримасой пренебрежения оглядывал это настороженное воинство, и не заметил, как в трех метрах позади него красноармеец, весь залитый кровью и выбитыми глазами, одной уцелевшей рукой извлек из кармана гранату Ф-1 с шашкой, и из последних сил отогнув усики, сорвал чеку зубами...
На глазах у совершенно ошеломленных полицейских, за спиной неуважительно скалящегося на них германского егеря, вспухла ослепительно яркая, и оглушительная вспышка, поглотившая заместителя начальника ягдкоманды штурмшарфюрра СС Густава Крамера.
Вильгельм Капински, и оставшиеся в его распоряжении 9 егерей шли в направлении Браславских озер. Он, и сам уже не верил, что это удачная идея, но интуиция старого, и опытного воина подсказывала обратное. Руководство также было против именно этого направления, считая его совершенно бесперспективным, но гауптштурмфюрер продавил именно этот маршрут своим авторитетом.
Посмотрев на часы, он объявил привал. Наступало время выхода на связь.
– Всем стоп. Привал 16 минут. Проверить снаряжение, и быть готовым к немедленному выступлению. Первые номера в охранении 8 минут, вторые-остальные восемь минут. Связист, выход на связь.
Опытные егеря мгновенно разобрались и принялись переобуваться и осматривать свое снаряжение, пока их товарищи стояли на часах.
Радист развернул радиостанцию и закинул антенну на близлежащее дерево, принялся налаживать связь, надев наушники. Не успел он отправить подготовленное донесение, как в его уши ударил вызов.
В быстром темпе, выдавая немалый опыт, он начал принимать шифрограмму. Записав в свой блокнот столбцы цифр, стал их расшифровывать, сверяясь с шифровальной таблицей. Записав на листок текст, он передал его в руки своему
Вильгельм взял листок и вчитался в текст:
Донесение
30 минут назад, в результате поиска первый взвод 18 полицейского батальона совместно с частью инструкторов ягдкоманды под командованием штурмшарфюрера СС Густава Крамера, была обнаружена группа большевистских диверсантов. Во время завязавшегося боя они были уничтожены. Их оказалось всего трое. При них искомых документов обнаружено не было. Также с прискорбием сообщаю вам, что во время боя погибли все ваши люди, в том числе и сам Крамер. При задержании, которое проводили ваши люди, красные подорвали себя гранатами, убив при этом, и егерей. Еще раз приношу вам самые искренние соболезнования. Надеюсь на ваш успешный поиск и захват искомых диверсантов.
Руди.
Вильгельм, в который раз получив крайне неприятное донесение, просто молча, смял лист с текстом, и поджег его поднесенной к нему бензиновой зажигалкой. Злосчастную бумажку медленно охватило пламя. Он все всматривался в огонь, пожирающий тяжелую для него весть о гибели своего друга, и подчиненного Густава Крамера. Догоревший пепел, аккуратно просунул под мох. Таким образом, тщательно замаскировал все, что осталось от нее.
Все это делалось с совершенно бесстрастным выражением лица. Когда он обернулся, то увидел внимательные взгляды своих людей, пристально рассматривающих его. Окинув всех смотрящих на него, произнес:
– Довожу до вашего сведения, наши камрады из команды Крамера, во время задержания русских диверсантов, погибли. Погибли все. Теперь это дело касается нашей чести. Месть! Вот наша цель! Документы тоже крайне важны, но теперь они вторичны. Вы согласны со мной?
Его подчиненные спокойными, даже несколько отрешенными взглядами монолитно выдохнули:
– Месть!!! Месть!!! Месть!!!
Совсем тихо, но на едином дыхании пошипели егеря.
Вильгельм всмотрелся в глаза каждому, не пропустив никого. Расправив плечи, и встав по стойке смирно, произнес:
– Я в вас не сомневался камрады! Теперь только вперед! Они от нас не уйдут.
Егеря в абсолютной тишине поднялись с земли, поправили амуницию, и двинулись дальше. На глазах Вильгельма его люди стали растворяться среди листвы, как призраки. Постояв еще мгновение, он зашагал вслед за ними и также, как его люди исчез в белорусском лесу.
Егеря под командованием Вильгельма целенаправленно направлялись в сторону Браславских озер. Они за прошедшее время практически подошли к намеченной точке, но так, и не обнаружили свежих следов пребывания людей. Самого Вильгельма, неожиданно даже для него самого стали посещать нехорошие предчувствия. В выбранном им самим направлении он не сомневался, хотя логического объяснения этому так, и не смог найти. Интуиция, которой он за долгие годы войны научился доверять, и которая не раз выручала его, подсказывала это. В то же самое время, эта же интуиция стала навевать какие-то странные, и тревожные образы. Именно эти размытые, и неопределяемые образы, и не давали ему покоя. Он шел, чуть в стороне от своих людей, в совершеннейшем одиночестве, пытаясь выхватить, и понять то, что ему видится. Но это плохо ему удавалось. Чисто механически передвигая ноги, как только могут опытные воины, он силился вслушаться в свою интуицию. Вдруг впереди, среди вековых деревьев раскинувших свои густые ветви, промелькнул просвет. Совсем небольшой, может быть не больше метра. Увидев его, Вильгельм остановился, и стал внимательнейшим образов всматриваться в него. Почему-то его интуиция покинула его в этот момент. Не решаясь пойти туда, он сначала вслушался, а затем и принюхался.