Бой песочных часов
Шрифт:
– Я и сам не хочу, – буркнул он.
– А чего тогда смотришь?
Ричи прищурился и, сжав губы, собрался оттолкнуться и поехать.
– Подожди! – воскликнула Ксюша. – Я, кажется, с тобой разговариваю!
Он нарочито тяжело вздохнул и снова посмотрел на нее, изображая пренебрежение.
– Чего тебе?
– Дай покататься! – улыбнулась Ксюша.
– На, жалко, что ли, – и он отдал самокат.
Сделав небольшой круг, она снова подкатила к нему и
– А ты чего такой хмурый?
Паренек внимательно посмотрел на нее, размышляя, стоит ли ей доверять.
– Обещай, что не будешь смеяться!
– Не буду! – поклялась Ксюша, вскинув руку в пионерском салюте.
– Медведя жалко! – усмехнулся паренек.
– Какого медведя? – удивилась Ксюша. – Вон того, плюшевого?
– А обещала не смеяться!
– Да я не смеюсь! Просто не понимаю, он ведь неживой!
– Я знаю, – кивнул рыжик, – но все равно жалко. Мне кажется, он зовет на помощь, плачет... – Оксане показалось, что на его глаза навернулись слезы, но он глубоко вздохнул и растянул в улыбке потрескавшиеся губы. – Вот такой вот я странный.
– Так давай пойдем и отберем у них медведя! – решительно предложила Ксюша. – Я их не боюсь!
– Я тоже не боюсь, – ответил он. – Просто нет смысла спасать его.
– Почему?
– Потому что он неживой! – и резко развернувшись, Ричи начал уходить.
– Эй! – закричала вдогонку Ксюша, но не побежала за ним. Она поняла: он ушел, чтобы не расплакаться. «Странная патология», – подумала она и, положив самокат на асфальт, решительно зашагала в сторону футболистов.
– Отдайте моего мишку! – громко потребовала она, встав посреди поля и топнув ногой.
– Уйди, малявка! – заорал на нее один из парней.
– Сам ты малявка! – ответила Ксюша и бросилась наперерез нападающему отнимать медведя.
Игра остановилась.
– Ты что, с ума сошла? – покрутил у виска высокий чернявый паренек. – Зачем он тебе?
– Это мой мишка! – грозно мяукнула Ксюша.
– Да он же грязный весь, измажешься!
– Ну и ладно!
– Если он твой, то что он делал на помойке? – возмутился другой парень.
– Он там живет! А вы его схватили и пинаете.
– Ладно, пацаны, – сказал чернявый. – Сейчас что-нибудь другое найдем.
Ксюша хлопнула в ладоши, и с неба свалился нормальный футбольный мяч. Мальчишки обрадовались, а Ксюша взяла медведя и зашагала прочь, держа его на вытянутой руке за ухо. Подобрав самокат, она подошла к Ричи, отрешенно сидящему на скамейке.
– Вот, держи!
– И что я теперь должен с ним делать? – вздохнул он.
– Не знаю, – пожала плечами Ксюша. – Я тебе
– Ты ничего не поняла, – грустно улыбнулся он. – Спасать надо не медведя, а меня!
– От кого?
– От жалости этой! Я всех вокруг жалею. Бездомных кошек, собак, голубей с обмороженными лапками, даже игрушки. Я понимаю, что это ненормально, но ничего не могу поделать.
– А еще ты слишком обидчивый! – сказала Ксюша, присаживаясь рядом.
– Какой есть, – опять нахмурился Ричи.
– Я думаю, что твоя обидчивость – это тоже жалость, только к себе.
– Наверное, – вздохнул он.
– А ты можешь вспомнить, когда и кого тебе было очень-очень жалко впервые в жизни?
Малыш Рихард сморщил конопатый лоб, вспоминая.
– Я смотрел «В мире животных». Показывали, как началась засуха, и звери шли на новые земли, спасаясь от жары и голода. Они были тощие и измученные. Из-за каждой лужицы, из-за каждой травинки дрались насмерть, затаптывая своих детенышей.
Оксана содрогнулась, представив эту картину.
– Но еще ужаснее было то, – продолжил Рихард, – что люди, которые снимали на камеры, даже не пытались помочь.
– А что они могли сделать? – почти по-взрослому спросила Ксюша. – Всех не спасешь. Такова эволюция... Выживает сильнейший.
– Я понимаю, – грустно кивнул Рихард. – Но не могу спокойно на это смотреть. И ты, наверное, права: мне себя жаль.
– А как ты относишься к животным? – спросила Оксана, открыв глаза.
Рихард настороженно посмотрел на нее.
– А почему ты спрашиваешь?
– Почему-то мне кажется, что ты должен их любить.
Рихард вернул внимание на дорогу, о чем-то напряженно думая.
– Надеюсь, ты имеешь в виду не зоофилию, – наконец ответил он.
– Как тебе не стыдно?!
– Мне?! Видела бы ты, чего эти мои «политические оппоненты» писали в своих газетенках. Факты извращались до полного маразма. Я уж не говорю о реальных грехах. Они были просто гипертрофированы. Вот я и думаю, может, кто-то и такую гадость написал?
– А что? Есть факт, который можно так извратить?
– Извратить можно все. А я содержу приют для породистых собак. Слава богу, об этом мало кто знает.
– Почему? – удивилась Оксана. – Мне кажется, это должно было добавить плюсов к твоей избирательной кампании.
– Стараюсь не пиарить свои слабости, – усмехнулся Рихард. – С детства страдал от жалости к этим тварям. Однажды притащил домой щенка, а у него понос случился. Всю квартиру обгадил. Мать нас обоих на улицу выселила.