Бой за Кара-Агач
Шрифт:
И без бинокля можно было видеть, как подходит с востока конный отряд.
– Может быть, наши?
– спросил Ковалев, он тоже поднялся с Матвеем на крышу.
– Нет, - покачал головой Малышев.
– Посмотри.
Ковалев заглянул в окуляры и увидел, как из-за каменной гряды навстречу подходившему отряду вылетела кучка конников. Донеслись приглушенные расстоянием восторженные крики. Ковалев рассмотрел всадника, который выехал вслед за первыми встречающими. Был он в белой бурке и белой папахе.
– Хан Мурзали, - прошептал Ковалев, передавая бинокль.
– Наверно, он самый, - проговорил Матвей, наводя бинокль.
– Вот почему он не атаковал больше. Подмогу ждал, теперь держись.
Трижды возросшими силами рвался к Кара-Агачу Мурзали-хан. И трижды отбивал гарнизон Малышева беснующихся за дувалом басмачей.
Накат басмаческий закончился лишь к ночи. Отвел хан Мурзали, отозвал в логово своих псов, отошли от горячки боя защитники Кара-Агача и увидели, что остались в арыке, идущем через двор, только небольшие лужицы на дне.
– Ай-ай-ай!
– вскричал счетовод Курбанов.
– Проклятый шайтан! Это он, председатель, придумал. Верно я говорил, что сбежал он к хану Мурзали. Председатель знал, как перекрыть арык... Что будем без воды делать, командир?
– Запасной воды нет?
– спросил Малышев.
– В цистерне была вода, - ответил Курбанов.
– Смотреть надо.
Посмотрели. В цистерне оставалось чуть больше половины, примерно с полтонны. А их без малого семьдесят человек, лошади, верблюды, и пить надо, и готовку какую сооружать... Да, с водой неважно получилось, командир, нет у тебя осадного опыта, и то сказать - в нынешних уставах про басмачей и арыки ничего не говорится...
– Амирхан, - сказал Малышев, - Курбанов даст посуду. Отряди людей, чтоб аккуратно собрали воду на дне арыка.
Собрали еще литров триста. Вот и весь запас.
– Кому из своих больше всех доверяешь?
– спросил Матвей Ковалева.
– Перепелкину, - не задумываясь сказал Ковалев.
– Коля, он парень крепкий, находчивый.
– Хорошо. Через полчаса пригласи его, найди Амирхана Садыкова, Соберемся у Курбанова в конторке.
Когда собрались, Малышев стал говорить:
– Положение, товарищи, серьезное. Я отправил надежного человека к ближайшей станции железной дороги, чтобы оттуда он по телефону сообщил в Алма-Ату. Округа полна басмачей, человек этот может и не дойти. Завтра пошлем еще одного... А пока мы находимся в тяжелом положении. Боеприпасы на исходе, воды в обрез, оружия мало, а банда хана Мурзали увеличивается. Но выстоять мы обязаны. Как представитель пограничной охраны беру руководство на себя, называться с этого момента буду начальником гарнизона Кара-Агача. Хочу представиться: Малышев Матвей Андреевич, двадцать два года мне, командир отделения, уроженец села Предгорья Рубежанского района Каменогорского округа, сын уральского крестьянина, комсомолец. Есть вопросы?
Вопросов не было.
– Тогда слушайте первый боевой приказ...
А утром над ближайшим домом от ворот кооператива поднялся белый флаг.
После криков "Не стреляйте! Не стреляйте!" на плоскую крышу влез басмач и принялся кричать:
– Пограничники! Мы захватили станцию Кзыл-Капал. Все в наших руках! Сдавайте оружие! Отдайте нам только зерно, и тогда мы вас выпустим живыми...
– Собака!
– воскликнул счетовод Курбанов.
Он поднял карабин, быстро прицелился, но выстрелить ему не пришлось: Матвей схватил оружие за ствол и задрал его кверху.
– Отставить! Нельзя стрелять! Сейчас нельзя... Ведь там белый флаг, на крыше...
– Да, - сказал Ковалев, - этот басмач вроде как парламентер.
Счетовод сплюнул в сердцах.
– Ладно, - успокоил Курбанова пограничник, - одним больше, одним меньше... Разве в этом дело? Плохо, что Кзыл-Капал они захватили, ведь я туда послал человека...
– Пошли теперь меня, Матвей, - горячо заговорил Амирхан Садыков. Правда, я не местный, но ведь бывший красноармеец, выучка у меня военная.
– Мои ребята тоже не гражданские, - возразил Матвей.
– Может, гонец попал в руки бандитов, - сказал Перепелкин.
– Вот, - подхватил Амирхан, - русские, значит, уже пострадали за наши беды. Теперь моя очередь, теперь должен идти я.
– Можно мне, командир?
– неуверенно заговорил Курбанов.
– Надо в другую сторону идти, где не побывали еще собаки Мурзали-хана.
– Ты уж немолод, Курбанов, - сказал Ковалев, - и ты нужен здесь. Мы, землеустроители, знаем местность лучше, чем кто-либо, поэтому надо идти кому-то из нас, мне, например. Да, уверен, лучше всего отправиться за подмогой мне. Амирхан командует призывниками, ему нельзя, а меня заменит Перепелкин.
– А почему не я?
– спросил Перепелкин.
– Я разве хуже знаю окрестности?
– Хватит спорить, - сказал Матвей. Он встал и прошел под навесом склада, поглядел в ту сторону, откуда призывал их сдаться басмач с белым флагом.
– Никто никуда не пойдет, - сказал Матвей, четко отделяя слова друг от друга.
– Нас слишком мало, чтобы распылять силы. Не думаю, что мой гонец не дошел. Помощи нет потому, что ему пришлось идти дольше, чем мы рассчитывали. Но в руки басмачей он не попал.
– Почему ты считаешь, что басмачи не захватили твоего человека? спросил Перепелкин.
– Очень просто. Скажи, Курбанов, если б Мурзали захватил моего посланца, что бы он сделал?
– Отрезал бы голову и показал нам.
– Слыхали? Это точно. Мурзали ни за что б не отказался от такого представления.
– Матвей прав, - вмешался Ковалев.
– Я ведь неплохо знаю этот сброд. Давно работаю в Средней Азии, всякого насмотрелся. И от жажды едва не подох в казахстанских степях, и едва головы не лишился в плену у Джануид-бека.
Солнце палило в этот день вовсе по-летнему. Под стать ему обдавали смертным жаром и беспрерывные атаки басмачей. После объявления защитникам кооператива ультиматума хан Мурзали ждал два часа, потом начал атаку конной лавой.
"Пулемет бы, - с тоскою думал Матвей, - какой-нибудь лядащенький пулеметик..."
И басмачи знали о том, что не встретят кинжальных очередей "максима"; они налетали со всех сторон, с бешеными криками носились мимо разрушенного уже местами глиняного дувала, вставая в стремена, старались стрелять сверху, чтобы поразить лежащих за укрытием бойцов.