Боярин
Шрифт:
Тем временем Лука, не теряя времени даром, отправился на пристань заниматься разгрузкой ушкуя и транспортировкой добра на подворье. Сенька, получив золотую монету, умчался к еврею продать золотой и сразу на торг торговать столы, лавки, кровать для боярина, перину, простыни и прочие мелочи, в доме мебели не было никакой.
Андрей же засиделся с купчиной далеко за полночь. Результатом совместного обеда и посиделок стал наем купца на службу.
– Как дальше жить думаешь, Иван Андреевич? – поинтересовался планами купца на дальнейшую жизнь Андрей.
– Бог даст, не пропаду, – ответил купец.
– Хочу вот торговлею заняться, – осторожно начал вербовку купца Андрей. – Нужен мне человек, сведущий в делах торговых, – он пытливо посмотрел в глаза купчины, – платой не обижу. Пойдешь?
– Чем торговать будешь? – в светло-голубых глазах купца явно просыпался интерес.
– Разным
– Не получится, – помотал головой Иван Андреевич.
– Что мешает? – Андрей очень удивился отказу.
– В закупы меня отдадут. Мне не рассчитаться по долгам, я говорил уже тебе об этом, – глядя прямо в глаза Андрея, сказал купец.
– Так давай серебра тебе дам? – предложил Андрей.
– Кабалу оформишь? – уточнил купец. – А все едино, что кабала, что в закупы идти, – в голосе Ивана Андреевича отчетливо сквозило отчаяние, как ни пытался он это скрыть. Судя по всему, купец согласился.
Дальше он посвящал Андрея в тонкости торгового дела. Где что купить, где продать и когда в особенности. Вся торговля завязана на речных путях и зимниках. Дорог проезжих как таковых не было. В основном пути и направления. Но указатели на импровизированных дорогах имелись, в виде камней. Знающие люди по ним легко определяли свое местоположение и нужное направление пути.
Купец вел торговлю в двух направлениях. Оба имели свои плюсы и минусы, но были одинаково доходными. Новгород в обмен на воск, мед и меха поставлял ткани заморские. В Переяславле купец расторговывался тканями и скупал мед, воск, который реками возил или в Торжок, или в Новгород, перепродавая новгородским купцам, так как торговать напрямую с ганзейцами не имел права. Второй торговый путь вел на Вятку. Там менял железные топоры на меха и воск, мед. С Вятки по северному пути шел в Новгород или же возвращался в Резанское княжество, а оттуда, снова нагрузившись товарами, шел в Новгород. Хлебом торговал изредка, большей частью скупая его в деревеньках и перепродавая в Переяславле и Москве. Изредка, когда в Новгороде случался неурожай, возил хлеб до Торжка. Торговать хлебом – занятие хлопотное и малоприбыльное, исключение составляют голодные годы, тогда на торговле хлебом можно было озолотиться или потерять жизнь. Разбойники не дремлют, а в голодный год любой боярский сын – ну чисто разбойник.
Путь до Новгорода из Резанского княжества относительно безопасен для больших обозов, гораздо больше шансов лишиться живота на Вятке. Новгородские купцы, когда их никто не видит, не прочь взять купца заезжего на щит, черемисы от них не отставали, тоже безобразничали потихоньку. Что и случилось, впрочем, с Иваном Андреевичем в прошлом годе, когда лодьи купца подверглись нападению.
К сумеркам совместными усилиями план торговой кампании был разработан до мелочей. Андрей сразу смекнул, что барыши тем больше, если оборотный капитал велик. Торговля с «колес» не приносила большого дохода, но по местным меркам была не так уж и мала. Купцы выходили из положения, кредитуясь на стороне, у бояр и князей. Иметь долю в торговых операциях было в обычаях местной аристократии. Иван Андреевич заверил, что передаст боярину всех своих людей, работавших на купца в прошлых годах. По договору купец оставался жить в доме Андрея, места хватало.
На следующий день Андрей проснулся далеко за полдень. Впервые за много дней Андрею довелось поспать в человеческих условиях. Сенька купил-таки настоящую кровать и перину с подушками. Князь, как вернулся с посиделок с купцом, сразу и не обратил внимания на новую мебель, упал на кровать не раздеваясь и провалился в глубокий сон, лишь с утра оценив старания парня. Вставать не хотелось.
Андрей поправил подушку, мысленно поправляя себя, что пора привыкать называть вещи своими именами – не подушка, а зголовье, или взголовье. Самая большая трудность в общении с народом на бытовом уровне заключалась в незнании названий обычных вещей в обиходе. Но Андрей делал поразительные успехи, легко запоминая названия вещей, но часто путался, применяя привычные ему названия, не совсем понятные для окружающих.
Андрей с наслаждением потянулся, стягивая с себя одеяло. Ночью кто-то заботливый раздел пьяного князя, накрыв легким одеяльцем.
Андрей натянул шаровары, обул ноги в так понравившиеся ему мягкие татарские ичетыги [19] из сафьяна и отправился во двор. Набрав колодезной водички, ополоснулся и сразу почувствовал прилив сил, кровь так и забегала по жилам. Сделал разминку – стало совсем хорошо.
– Андрей Георгиевич! – купец встал ни свет ни заря, успел сделать многое, теперь вот сидел на лавке, у крыльца, греясь под лучами весеннего солнышка, в ожидании, когда князь изволит проснуться. – Надо бы челядников нанять. Сготовить там, постирать, да много чего… Я тут приглядел людишек. За воротами ждут. Так позвать? – Иван Андреевич сразу взялся за дело в соответствии с вчерашними договоренностями. «И когда успел приглядеть? Впрочем, уже день, а вставать тут принято с первыми петухами», – подумал Андрей, опрокидывая на себя очередное ведро с холодной водой.
19
Ичитыги, Ичиги – татарские сапоги.
– Уф-ф, – фыркнул Андрей от удовольствия, – хорошо. Зови, – он принял от Федьки расшитый незатейливым узором кусок материи, означающий, видимо, полотенце, энергичными движениями стал им растираться. Затем надел красную шелковую рубаху и поданный Федором новенький расшитый золотом кафтан из татарской добычи, на ходу застегивая пряжку на шелковой опояске.
Он не знал, как себя вести с прислугой, и потому отчего-то решил, что бояре должны занимать наибольшую высоту при разговоре с челядью. Во двор вошли с десяток мужиков и баб в традиционных одеждах. На улице теплынь, а мужики вырядились, словно на дворе холода лютуют. То ли дело бабы, все по погоде одеты. Мужики все как один: на голове конусообразные с плоским верхом шапки из валяной овечьей шерсти. Отличались шапки только цветом и степенью их износа. Кафтаны у всех практически одинаковые – шитые из сермяги. Поверх кафтанов накинуты синие суконные охабни [20] и однорядки. Скромность верхней одежды подчеркивала обутка на ногах – красные чеботы [21] из мягкой кожи с длинными, до колен или до бедра, голенищами. Андрей разглядел кожаные ремешки, за крепляющие сапоги, они обвивали ноги и завязывались под коленками. У бородача в необычайно длинных сапогах ремешки наверняка крепились к поясу. Колодка сапог у всех прямая, деления на правый и левый сапог еще, наверное, не знали, или горожанам было все равно, лишь бы удобно было ногам. Лишь у одного из пришедших на ногах татарская обутка – остроносые ичитыги. Под распашными кафтанами – нарядные длинные льняные рубахи, подпоясанные широкими поясами ниже талии, что придавало хозяевам, по их мнению, солидности. Женщины одеты также одинаково: рубаха, понева из шерстяной ткани, пояс, на голове убрус или сорока, на ногах лапти.
20
Охабень – верхняя, длинная и широкая одежда, подобная однорядке, только с отложным воротником, спускавшимся от самой шеи до половины спины.
21
Чеботы – мужская и женская обувь, похожая на глубокий башмак с острыми, кверху загнутыми носками.
Все семейные пары неожиданно согласились на предложение оформить кабальную запись на всю семью, включая детей. Мужики было заартачились, предположив, что боярин предлагает запродаться в холопство, но Андрей как мог растолковал разницу. За три рубля московской деньгой Андрей получал семью из двух взрослых и одного-двух несовершеннолетних детей разного возраста, за пять рублей – двое взрослых и трое-четверо детей.
Кабальная запись, по сути – временное лишение свободы с кучей приятных бонусов.
Первое – родственники получают необходимые им деньги, а можно вложить полученное серебро в торговое предприятие местного купца, или просто банально прогулять полученное серебро.
Второе – боярин тебя кормит, поит, одевает, дает крышу над головой. Чем богаче боярин – тем сытнее жизнь.
Третье – ограничение свободы временное, на определенный срок: от года до пяти лет. По окончании срока кабальной записи можно вернуть взятые деньги и стать снова свободным, но можно и не возвращать, вот тогда уж наступает полное холопство. Андрей разъяснил, что быть кабальным холопом не значит, что твои дети станут холопами, все дети, рожденные в кабальном холопстве, рождаются свободными! Это раз, а во-вторых, – продолжал объяснять разницу Андрей, – кабальная запись оформляется на всю семью, но, в отличие от принятых на Руси правил, если мужики не дай бог помрут, не успев выкупиться, то их дети холопами по «старине» не станут.