Боярин
Шрифт:
Выгодное это дело – откуп. Собираешь налоги по полной, а платишь, как договоришься. С Мамаем так совсем москвичи обнаглели. Поставили ультиматум, или платим меньше, чем обычно, и до кучи прощаешь нам недоимки за прошлые года, или фигу с маслом получишь.
Мамай оказался крайне стесненным в средствах, потому что война дело дорогое, а все войско у татар получало денежное жалованье (да, да, и еще раз да). Генуя, пользуясь случаем, добилась снижения своего «выхода», а вдобавок московский улусник Димка оборзел вконец. Или снижай сумму выхода, или иди лесом, заявили бояре московского государя послам татарского темника. Пришлось Мамаю скрипя зубами договариваться с Москвой, но аппетиты Димы росли не по дням, а по часам, и «выход» все больше и больше худел. Московское серебро для Мамая было очень важно, Диму надо было примерно наказать. Что из этого получилось, известно.
Чтобы продать что-то или купить что-либо у импортных торгашей, нужно было побегать.
Гаврила сговорился с любекским купцом обменять пушнину и воск на ткани. Услугами маклера русские старались не пользоваться. Торговец из Любека, дородный мужчина с отекшим лицом и ярко-красным носом был сама честность. Воск больше меры не ковырял, убедился, что товар добрый, и забрал все, что было предложено.
– За девять тысяч [117] воска я дам тебе три терлинга [118] сукна из Сент-Омера: пятнадцать красных за сто восемьдесят три марки двадцать один шиллинг, семнадцать зеленых обрезных по одиннадцать марок четыре шиллинга кусок, пятьдесят кусков керсей [119] , за них сорок марок, за все.
117
Тысяча воска – равнялась по весу 2 берковцам. Берковец равен 10 пудам.
118
Терлинг – тюк сукна из 16–17 рулонов (русск. поставов, немец. лакенов), каждый по 25 метров.
119
Керсей (англ. Kersey) – грубая, гладко сотканная, похожая на сукно материя, главный экспортный сорт английского сукна в Европу. Свое название сукна получили по деревушке Керси, где они изготовлялись. Эти сукна были так же разнообразны, как все остальные, тем более, что чаще всего, они подделывались под ипрские. Очень часто продажа английских сукон запрещалась в Новгороде из-за подделок свинцовых пломб, на которых указывался город – производитель сукна.
– Марки Любека? – поинтересовался Иван Андреевич, до этого скромно стоявший рядом с Гаврилой.
– Любека, – с готовностью подтвердил торговец.
– Длина постава [120] пятьдесят локтей [121] ? – уточнил Гаврила, пока Иван Андреевич на листе бумаги производил подсчеты и конвертировал любекскую марку в рубли.
– Сорок восемь, – уважительно ответил продавец.
– Не пойдет! – заявил купец, закончив расчеты.
120
Постав – общеславянское слово для обозначения длины сукна, рулон ткани длиной от 35 до 50 локтей. По В. И. Далю, это – целая штука ткани, как она снята со стана.
121
Локоть – имеется в виду «иванский локоть» длиною 51 см. Этим локтем измеряли импортное сукно при покупке оптом. В розничной продаже импортного сукна новгородцами применялся отпускной иванский локоть равный 44,1 см.
– Отличное сукно! – загорячился любекский торговец.
– Добавить бы надо, – твердо стоял на своем Иван Андреевич. – Воск у нас ярый [122] , – рублей десять добавь.
– Так там на обертку три куска ушло, так и быть забирайте.
– Мало, – заупрямился Гаврила, внимательно наблюдавший за спором.
– Марку весом [123] могу дать еще, – уступил ганзеец.
– Мало. Три давай, – быстро отреагировал Гаврила под одобрительным взглядом Ивана Андреевича.
122
Ярый – чистый.
123
Марка – историческое название счетно-весовой единицы, слиток серебра весом 233,856 г, так называемая кельнская марка.
– Марку и три нобеля [124] , – в свою очередь сделал предложение ганзеец.
– Семь, – Гаврила был непреклонен, пытаясь выжать из ганзейца максимум.
– Четыре. И это мое последнее слово.
– По рукам, – согласился Иван Андреевич.
Купцы ударили по рукам и отправились взвешивать воск. Взвесив проданный воск на новгородских весах, после взвешивания поставили на кусках и кругах вощеную печать Великого Новгорода и личный знак купца-продавца воска, потом взвесили серебро и золото, тут же заплатили полагавшиеся по закону налоги. Гаврила отдал по алтыну с каждого рубля. Ганзеец заплатил меньше – три пфенинга [125] с круга [126] .
124
Нобель – золотая монета.
125
Пфенинг – мелкая серебряная монета.
126
Круг – одна из мер воска весом в 1 шиффунт (10 пудов или 160 кг).
Вообще-то ганзейские купцы – настоящие прохиндеи. Честной торговлей в Новгороде и не пахло. Заморские гости все норовили обдурить русских купцов. Воск им, понимаете, не нравится. Вообще-то новгородцы сами виноваты, мелкие торговцы в Ревеле и Риге пару раз подсунули в воск кирпичи для веса, поимели свои жалкие гроши, а ганзейцы уцепились за нечестность русских и ловко обратили эти два прискорбных случая в свою пользу. Они так наловчились покупать воск, что в своей наглости отколупывали здоровенные куски воска. Разумеется, все, что наколупали, на весы не попадало.
Три часа кряду ругались, мирились и снова торговались купцы. Пока меха продали, семь потов сошло. Приказчики рижан Изволта и Сассенберга купили белку на семьсот любекских марок каждый. Торговый агент ревельского купца Готшалка Ханенполя приобрел мехов на пятьсот любекских марок и сделал заказ на доставку в навигацию еще трех бочек пушнины. Торговый представитель купца из Ревеля Иоганна Олдендорпа купил десять бочек пушнины, а это больше шестидесяти тысяч шкурок. Высокий тощий мужчина с изрытым оспинами лицом и с типичным немецким именем Ганс долго торговался и все-таки купил оптом бочку с семью тысячами шкурок белки. С торговыми агентами вести бизнес было приятней, чем с самими купцами. Купцы настоящие скряги, торговались до последнего, пытаясь снизить цену. Торговые агенты вели себя иначе. Поторговавшись для виду, платили ту цену, которую просил Иван Андреевич. По совету Андрея, прекрасно знавшего честность импортных людей, купцы заранее встретились с каждым торговым агентом за чаркой меда и каждому вручили поминок в виде шкурки соболя. После таких подарков торговые агенты честно платили по самым честным ценам, установленным русскими купцами.
Иван Андреевич с Гаврилой отчаянно торговались, постепенно снижая цену, немецкий купец Арнд платил чистым серебром, а раз так, то можно пойти навстречу человеку. Серебро решило дело. Бартер – дело хорошее, но серебро – лучше.
Андрей остался доволен сделками купцов и покинул Немецкий двор, когда торг дошел до бобров, бобровых шкурок и бобровых брюшек, которые также отличались дорогой ценой, а еще оставались шкурки рысьи, ласки и ее выметков, норки, выдры, горностаи по цене рубль за сорок и дорогие куницы по пяти рублей за сорок шкурок. Хитрый купец не говорил торговым партнерам, сколько у него припасено пушнины, ежедневно являясь на Немецкий двор с новыми партиями меха, и еще намеревался договориться с орденскими приказчиками, те платили за пушнину чистым серебром, в отличие от ганзейцев, которые традиционно предпочитали бартер. Тысячу шеневерка или анигена они легко меняли на четыре постава доброго ипрского сукна.
Значительно дешевле продавалась клязьменская белка, которую немцы называли «клязмес». Сорта «клязмес», как и московской белки, у купца скопилось много, именно такими белками в основном расплачивались за товары в Москве. Эти шкурки ценились почти как «онежские» из-за короткого и тонкого меха. Ревельский купец покривил рожу от заломленной цены и все-таки купил эти меха. Забрал оптом две бочки, в одной шесть тысяч шкурок, в другой восемь тысяч. Рассчитался купец за меха ипрским сукном голубого, зеленого, красного, коричневого, черного и персикового цветов. Он дал честное слово, что сукно настоящее, не английская подделка. Также в уплату за меха отдал купец скарлат – красное сукно из Гента и Генуи и несколько поставов поперингского сукна, которое успешно конкурировало по качеству с ипрскими тканями. Итальянский скарлат на поверку оказался фландрским, только прежде чем добраться до Новгорода, он сначала попал в Италию, где был покрашен в красный цвет, затем доставлен обратно в Брюгге и переправлен в Ревель, а оттуда уже в Новгород.