Боятся ли компьютеры адского пламени
Шрифт:
— Хорошо, как ты здесь оказался, Данилов? Только покороче. У нас скоро праздник «восьмое марта». Всекосмический день женщин и тех, кто их заменяет на просторах вселенной. Сам понимаешь, надо еще марафет наводить.
Данилову не хотелось участвовать в этом псевдосудебном балагане с известным концом. Он и не стал участвовать.
Но малопонятное существо подошло ближе и мягко ткнуло хвостовым штеккером в разъем на даниловской шее.
— Давайте познакомимся с подсудимым поближе и заглянем ему в душу. А там написано… что кто-то пытался прикончить Данилова на Весте.
— Причем тут интеллекулы? Я должен казнить Данилова за недозволенную мокруху на моем, понимаешь, судне. Кроме того интеллекулы серии Б12с, попади они в Данилова, превратили бы его в такое дерьмо, что и лопатой не сгребешь! — почти зарычал бригадир. — А он ничего себе сохранился.
— Почти превратили, но потом, судя по тому же протоколу, что-то вмешалось и дало задний ход. — заметило Ци.
Адвокат, скормивший тигренку какую-то зазевавшуюся жирную муху, обратился к Данилову:
— Эй, парень, кто тебя провел по трем закрытым секторам Весты?
А почему не сказать. Данилов сознался:
— Он называл себя призраком Гальгальты…
— Гальгальты? — по обществу прошел заметный шум.
— Данилов врет, — без особой уверенности произнес Череп.
— Да, действительно непростой случай, — протянул бригадир, затем потер виски, украшенные массивными разъемами, своими динозавровыми ручонками. — В таком случае я мог бы предложить нашему подсудимому ристалище. Или он выбирает продолжение суда?
— Ристалище, — шепнуло Данилову хвостатое существо.
— Конечно, дристалище, — сказал адвокат. — Если тебе, Данилов, помогал сам Гальгальта, значит, и сейчас его семечки в тебе.
— Пусть будет ристалище. — согласился Данилов, сильно уставший от этого бедлама, — какое оружие и с кем?.
— Со мной, — грозно клацнул челюстями Череп.
— Нет со мной, — капризно протянул гермафродит и топнул пухлой ногой, затем раздвинул ягодицы-подушки. — Я его удовлетворю насмерть.
— Со мной. — неожиданно сказал адвокат. — Я, кажется, захотел убить своего подзащитного. И немедленно займусь этим. Да ну все к чертовой маме, я всю жизнь ждал, что ко мне явится САГ или Ма Элион. А тут к какому-то менту приходит сам Гальгальта. Я прикончу Данилова, распотрошу его джина и возьму семена Гальгальты себе.
— Тебе пятнадцати минут на это дело хватит, Тойфельманн? — спросил бригадир. — Не забывай, у нас сегодня праздник.
— Я думаю, да.
— Эй, почему никто не говорит, что полагается мне в случае победы. — возник Данилов.
— Сие гипотетически возможно, — вздохнул главный. — Сейчас придется напрягаться, фантазировать, причем совершенно напрасно… Если ты паче чаяния одолеешь Тойфельманна, то Доротеенко — твой. И еще вся фабрика на целых пять часов в твоем распоряжении, наслаждайся тут как хочешь в меру своей испорченности. Ладно, чего мне тут распространяться. Иди, дерись.
— А где тут у вас алебарды? — нашел силы схохмить Данилов.
— Никаких алебард, прыжков и криков. Будем чинно сидеть на стульях. — сообщил Тойфельманн, безусловно имевший самый интеллигентный вид из всех присутствующих.
— Но проигравшему — абзац. — добавил Череп.
— Никак не пойму, что это Тойфельманн на тебя взъелся, может ты и ничего парень. — дружелюбно сказал бригадир. — Наверное, у него давние счеты с особистами. А вообще он тут у нас за полгода уже трех человек шпокнул. Я его, понимаешь, об этом не просил, но и возражать не стал, поскольку в целом мы страдаем от перенаселенности… На всей фабрике один туалет, и то постоянно забивается.
— Садись сюда, Данилов, — сказало хвостатое Ци и показало на кресло, сильно напоминающее электрический стул. — Я, кстати, буду твоим секундантом. Прослежу, чтобы Тойфельманн тебя не обдурил. Говорят, кстати, что он клон не то Гиммлера, не то Гейдриха, в общем эсэсовского бонзы, ткани которого сохранились в каком-то берлинском холодильнике.
Данилов уселся за круглый стол, отчасти напоминающий плаху и расположенный прямо посреди «майдана». Публика стала рассаживаться концентрическими кругами. Кое-кто повис на большом светильнике, кто-то сел на кого-то.
К неприятному удивлению на руках, ногах и голове Данилова сошлись захваты. То же, впрочем, произошло и с оппонентом.
— Этого как раз не бойся, — сказал хвостатый секундант. Простые меры предосторожности, чтобы за счет спонтанной психомоторики ты не сломал и не разбил чего-нибудь.
Ци засунуло Данилову в рот какую-то съедобную ампулу с жидким наполнением.
— Это тебе для расслабления мышц и одновременной стимуляции кальциевых рецепторов у нейронов.
— Ци, скажи ему, — напомнил главный, — что его джин будет отключен, останется только опора на собственные силы.
Данилов почувствовал, как ловкие пальцы хвостатого всовывают в разъем на его шее кристалл с игровым софтом. Мелькнуло несколько тестов и оптическое окно погасло, а через нейроконнекторы в мозг влетела сенсоматрица ристалища.
Данилов увидел глянцевую ширь под оранжевым низким небом. Горизонт казался очень далеким, как если бы зритель находился на большой планете.
Противник появился ниоткуда. Зияющий чернотой зев, секущие плоскости челюстей, звериная вонь. Данилов успел метнуться в сторону, но потерял врага из виду.
Мгновение спустя на него словно танк наехал. Он едва успел уйти в перекате, потом вскочил и заозирался.
Он не знал, как колотиться сейчас его сердце, но воздух заволокло мутью — это подействовала волна паники.
Время делается в голове, говорил Борибабин. Не думай о пропасти, даже если ты летишь в нее.
Данилов увидел маленького верткого тарантула около своих ног и хотел немедленно раздавить его, но как-будто получил предупреждение: «Осторожно».
Данилов аккуратно подвел руку, а потом быстрым движением, которое у Борибабина называлось «схватить кипяток», отшвырнул паука. В полете эта мелочь преобразовалась в махину, размером с крейсер, который мрачным болидом пронесся за горизонт и где-то там взорвался, озарив полнеба багровом сиянием.