Бойся своей мечты - она может и сбыться
Шрифт:
Жить. Очень хочется жить! Увидеть, что там, за горизонтом! Может и вправду – хватит? Хватит этой безумной гонки, хватит этой нервотрепки! Пусть другой возьмет на себя тяжкое бремя управления Империей! Георгий хочет? Ну, пусть попробует!
А если уничтожить пришельцев? Поставить в кабинете казаков с револьверами, и как только появятся супостаты – пускай изрешетят пришельцев, сделают из них сито! Можно попробовать, конечно, но чем это закончится? А если не получится? А если вместо Барулина появится другой пришелец, который и разговаривать не будет – а сразу выстрелит? Да, теперь в Гатчине не отсидишься. Достанут где угодно! Нет, нельзя. Да и зачем? Хочется еще пожить, очень хочется. Даже если цена за это велика.
Император
Они появились утром, ровно в десять часов, когда позавтракавший, умывшийся и отдохнувший (он эту ночь спокойно спал) император просматривал доставленные ему свежие газеты и снова думал, как приструнить мерзких писак. Окно открылось совершенно бесшумно, и оттуда выскочили двое не похожих на людей бойцов, как и в прошлый раз увешанных всевозможными видами оружия. За ними вышел Барулин, на котором было надето все то же, что и на бойцах – за исключением шлема с прозрачным забралом. Барулин был простоволос, и на его голове в коротких волосах виднелся старый шрам – то ли от пули, то ли от осколка.
А вот за Барулиным вышел тот, кого сейчас Император видеть не рассчитывал. Георгий. Тот, кто хочет забрать у него трон. У Императора вдруг забилось сердце, и лицо исказила болезненная гримаса – его охватила вспышка ярости. Но он тут же ее подавил и остался сидеть, глядя на то, как из портала выходил последний персонаж сегодняшней драмы – молодая, очень красивая женщина. Она держалась за руку Георгия, и Александр понял – это женщина его сына. А еще – это женщина из будущего. И наверное – она и есть причина того, что его сын перешел на сторону пришельцев. Александр знал – его сыновья очень влюбчивы, так что ничего удивительного в таком факте не было. Увы…
– Здравствуйте, ваше величество! – серьезно, но с какой-то вроде как легкой издевкой сказал Барулин. Но может Александру это и показалось.
– Здравствуйте, господа – своим красивым, хорошо поставленным басом сказал Император – Здравствуй, сын. Представь мне свою даму.
– Это моя невеста, папА! – Георгий покраснел, но держался прямо, не заикался и голос его звучал четко и ясно – Мария Степановна Федорова. Она беременна. И мы хотим повенчаться.
– Здравствуйте, Мария Степановна – тяжело сказал Император, вперившись свои выпуклыми рачьими глазами в Машу. Но она лишь улыбнулась ясной улыбкой, обнажив прекрасные белые зубки, и весело сказала:
– Здравствуйте, Александр Александрович! Очень приятно познакомиться с императором, который вошел в историю как Миротворец! Вас помнят и через сто лет!
– И что же помнят? – невольно усмехнулся Император.
– Помнят то, что в ваше правление Россия не воевала. Помнят, что вы всегда радели за Россию. Помнят…многое помнят – снова улыбнулась она – и хорошее, и плохое. Больше помнят все-таки хорошее.
– Вы какого звания, сословия, Мария? – спросил император, продолжая разглядывать женщину, или скорее девушку – уж больно юно она выглядела. Одета странно – видимо по моде будущего. Довольно-таки элегантное платье облегало прекрасную фигуру, и не сразу можно было разглядеть намечающийся животик. Платье обнажало лодыжки девушки, и это был непорядок. Так здесь ходить нельзя!
– Никакого – продолжая безмятежно улыбаться, сказала она – вы вероятно уже знаете, что в результате деятельности большевиков у нас нет никаких сословий и званий. Все якобы равны.
– Якобы? – с интересом спросил Император, и тут же опомнился – Присядьте на стул, так вам будет удобнее.
– Ничего, благодарю вас! Я могу и постоять – кивнула Маша – я хорошо развита физически. Постоянно упражняюсь. Якобы – потому, что в конце концов все равно образовались сословия. Только вместо дворянства у нас теперь сословие - «чиновничество». Они управляют нашей жизнью. И как всегда – основные деньги находятся именно
– И невеста моего сына?
– И невеста вашего сына – серьезно ответила Маша – Мы любим друг друга и решили пожениться. А перед тем, само собой, испросить вашего согласия на брак.
Император чуть сощурил глаза, и снова обратил взгляд на Барулина, стоявшего так, будто происходящее его не касалось. Он разглядывал обстановку кабинета, смотрел по сторонам будто хотел что-то найти. Не нашел, и в общем-то был эти удовлетворен.
– Итак, ваше величество, что вы надумали? Какой выбор сделали?
– А вы оставили мне выбор? – горько усмехнулся император.
– Выбор есть всегда. Всегда есть два выхода.
Барулин улыбнулся, и вдруг спросил:
– Хотите, я расскажу вам анекдот на эту тему?
Император удивленно вскинул брови, такого он не ожидал. Но будучи человеком с незаурядным чувством юмора, любителем анекдотов и грубоватых шуток, кивнул:
– Ну, попробуйте. Оценю юмор людей из будущего. Мне казалось, вы как какие-то статуи, не имеющие никаких чувств.
– Так вот…идет война. Не будем говорить,какая война – хотя в анекдоте речь идет про первую мировую, которую нам с вами еще предстоит предотвратить. Итак, война. Сидят в окопе пехотинцы. Знают – скоро пойдут в атаку. А это смертельно опасно. Могут убить с очень большой вероятностью. И один из пехотинцев вслух говорит: «Все, меня убьют! И нет никакого выхода!» Рядом сидел одесский еврей Перельман, тоже ждал атаки, и он на слова своего соратника сказал: «Всегда есть два выхода! Нас могут послать в атаку, а могут и не послать! Ну ладно, послали – тебя могут убить, а могут и не убить! Убили. Ты можешь попасть в ад, а можешь в рай! Ладно, попал в ад – Сатана тебя может сожрать, а может и не сожрать. Вот когда сожрал – тогда один выход»
Император посидел молча, переваривая услышанное. А потом вдруг начал хохотать – гулко, сотрясаясь всем своим еще могучим телом, так, что слезы потекли из глаз. А затем вдруг охнул и морщась схватился за бок.
– Болит, негодный – сказал он бледнея и переводя дух – в боку болит. Но вы знаете. Итак, присаживайтесь, господа. Будем разговаривать. А почему вы снова вооружены до зубов?
– Потому, что мы, конечно, святые, но не мученики – серьезно ответил Барулин, и Александр снова хохотнул. Ему почему-то вдруг стал нравиться этот грубоватый солдафон из будущего. Александр не любил подлиз, тихушников, интриганов, ему ближе были вот такие грубые и жесткие солдафоны, которые могут ляпнуть что-то нелицеприятное, но зато от них не надо ожидать удара в спину.
– Вдруг вы решили, что надо хорошенько наподдать этим наглым узурпаторам, чтобы знали свое место, и расставите за портьерами полк казаков. Тогда только отбиваться. Но я рад, что вы, как я и предполагал, оказались умным человеком. Не стали делать опрометчивых шагов.
– Хорошо. К делу! – кивнул император – Присаживайтесь к столу и расскажите, как вы видите то, о чем мы с вами говорили. Я хочу знать, как это будет выглядеть.
Константин взял стул, стоявший у стены, подвинул его к столу, за которым сидел император и сел вполоборота, лицом в двери. Император вначале удивился, почему пришелец сидит так странно, и даже неуважительно по отношению к монаршей особе, но вдруг понял – тот ему все-таки не доверяет. И держит под прицелом дверной проем, будто ожидая, что оттуда сейчас с ревом повалят вооруженные револьверами и саблями казаки. С одной стороны это обижало, а с другой – показывало, насколько предусмотрителен гость из будущего. Он никогда не расслабляется, всегда настороже и никому не доверяет. Кроме своих самых близких людей.