Бойтесь напуганных женщин
Шрифт:
Утром Тоня поднялась непривычно поздно. И то потому, что в калитку позвонила Полина – молочница, которая каждое утро развозила молоко своим постоянным покупателям.
– Ты мне последней привози, – как-то пошутила Тоня, – чтобы я к твоему приезду выспаться успела.
Полина, очевидно, рассудила, что в каждой шутке есть доля правды, и в самом деле стала приезжать к ней последней. На своем двухколесном велосипеде, к которому ее муж Павел приварил небольшую тележку. Полина ставила в нее молоко в полиэтиленовых полуторалитровых бутылках.
Молочница покупала их в некоей фирме, которая разливала местную минеральную воду, по уверению «разливателей», ничуть не худшую, чем та, что привозили из Минвод.
Увидев заспанную Тоню, Полина искренне удивилась:
– Чё, я опять рано приехала? Дак одиннадцатый час!
– Ну и что же, а знаешь, когда я легла? В три. Ко мне подруга приехала. Из Америки. Полтора года не виделись...
Ляпнула, не подумав, и обеспокоилась: неужели так важно, откуда приехала Надя. Но Полина заинтересовалась:
– И чё рассказывает?
Тоня совсем уже перестраховщицей стала. Кому будет хуже, если она расскажет женщине об Америке, в которой та никогда не сможет побывать?
– Говорит, недаром они наших женщин в жены берут. Им нужно, чтобы жена пахала как лошадь, а кто, кроме русских, может это делать?
– Да-а, – разочарованно протянула молочница. – Хорошо там, где нас нет. А мне говорили, что женщины у них обеды-ужины не готовят. Все в рестораны ходят да эти, как его... хот-доги едят! А еще они дома не снимают обувь. Даже спать частенько ложатся в туфлях! Никакого воспитания. А еще называют себя передовой страной. Да если бы мы ходили бы по половикам в обувке! Или осенью, когда идут дожди, в сапогах...
От нарисованной самой себе картины Полине стало весело, и она рассмеялась.
– Наверное, и у них по-всякому бывает, – согласилась Тоня, не желая продолжать дискуссию об американском образе жизни. Тем более что она знала о нем только из книг и фильмов.
Но Полина уже никуда не торопилась. Молоко развезла, чего не поболтать?
– А еще, я по телевизору видела, в Америке мужчинам шибко буянить не дают. Чуть что, бабы визжат: «Хэлп!» – и полицию вызывают. Мне сын говорил, что «хэлп» – помогите по-ихнему. А у нас – кричи не кричи... Слыхала, прошлую ночь у Леонтьевых что было? Виктор свою Ирку-гулену чуть топором не зарубил.
Тоня знала, что Полина Ирку терпеть не может, потому что ее муж Николай тоже у любвеобильной дамочки отметился. Краем уха она слышала, что поселковые бабы собирались поймать эту б... и проучить как следует. Кому такое понравится? Есть женщины, у которых нет ни одного мужика, а эта норовит затащить к себе в постель и совсем мальчишек, и женатых мужчин, никого не пропускает, хотя дома свой муж есть.
– Хорошо, что Хромой Костя с Людкой повздорил да рано шел к себе домой, спас ее, а то бы Витька зарубил.
– Косте в том краю вроде не с руки было гулять. Он же двумя улицами выше Леонтьевых живет.
Тоня не хотела говорить, что это она Костю и вызвала. Все-таки бывший мент, умеет с такими мужьями, как Виктор, разбираться.
Полина рассказывала новость, как она думала, даже всхлипывая от удовольствия.
– Холостой мужик, что ты хочешь! Где хочет, там и гуляет. А жаль, что он на помощь кинулся. Пусть бы Витька и зарубил. Такую-то кто пожалеет? Разве что ейные бывшие любовники. Да и Костик не промах, тоже к ней заглядывал... – Она понизила голос: – Говорят, вроде Ирка к Косте на жительство просилась. А зачем ему такая б... да в жены? Костя будет долго выбирать, а выберет – не чета Ирке будет, женщина с головой. Кобели-то завсегда ищут женщину не в пример себе... порядочную.
– Зачем ему с головой, когда ему совсем другое нужно?
– Не скажи, такие, как Костя, в женщинах разбираются. И любить умеют.
Тоне показалось, в словах молочницы проскользнуло сожаление, что она такой женщиной быть не может.
– А ты сама, случайно, в Костю не влюбилась? – поддела ее Тоня.
Женщина зарделась, что с удивлением отметила про себя Тоня. А она до сих пор считала, что с определенного возраста женщины мужчинами не интересуются. Полина выглядела неплохо. Была женщиной ядреной, как сказали бы, в самом соку, но все же ей под пятьдесят...
– Старовата я для него, – отчего-то шепотом проговорила Полина, – а была бы чуть помоложе да такой мужик позвал, пошла бы за ним не оглядываясь.
И замолчала, думая о чем-то.
– Ты извини, Полюшка, – заторопилась Тоня, ухватившись за возникшую паузу в разговоре. – Надо завтрак готовить. А то подруга проснется, а у меня шаром покати. Телефон-то у меня не работает, вот она и не смогла ко мне дозвониться, предупредить, что едет.
– Тогда, может, тебе творожку свежего прислать? А то у меня с собой больше нет, Варенчиха только что последний купила.
– Пришли, – согласилась Тоня. И в самом деле, творог не помешает.
– Маринку погоню, как проснется. Вчера на дискотеку в район с ребятами ездила, под утро заявилась.
Полина закрутила педалями и бодро покатила по улице, которая как раз вела под уклон.
Тоня вернулась в дом.
Надежда еще спала, и она прошла на кухню, чтобы спокойно приготовить завтрак. А то и в самом деле совсем распустилась. В свое время она легко вставала в семь часов и к половине восьмого кормила своего мужа... бывшего! – в восемь он уходил на работу.
Она сварила кашу – рисовую молочную, – подруга к завтраку не выходила. Тоня осторожно приоткрыла дверь в гостиную, увидела свернувшуюся калачиком Надю, ее спящее умиротворенное лицо и решила, что пока можно пойти в сад и заняться делами. Накануне она нашла в горах выходящий наружу тонкий пласт голубой глины, решила смешать ее с цементом и покрыть этим раствором фигуру русалки в бассейне. Если добавить немного гуаши, а потом обработать закрепителем, рецепт которого придумала сама Тоня, тело получится как живое. Особенно под слоем воды.