Боже, Сталина храни! Царь СССР Иосиф Великий
Шрифт:
Цель такой переброски также для товарища Сталина секретом не была. Смешно читать разные «разоблачения сталинизма», в которых автор на голубом глазу, нисколько не смущаясь, рисует товарища Сталина наивным дурачком, верящим утверждениям немцев о том, что вермахт перебрасывает свои контингенты в Польшу «ввиду угрозы английских авианалетов».
О том, что поздней весной (или, в крайнем случае, в июне) Германия нападет на СССР, я думаю, товарищ Сталин знал уже гдето к 15 марта 1941 года. Доклад генерала Голикова 20 марта, в котором он считал грядущую войну всего лишь «дезинформацией английской или, может быть, немецкой разведок», как и предупреждения Черчилля (самое известное – от 15 апреля), товарищ Сталин принимал, конечно, к сведению, но действовал исходя из своего видения ситуации.
А оно у него было безошибочным; на примере финской войны он видел, что его армии будут биты многоопытным вермахтом – следовательно, нужно будет предпринять такие шаги по военному планированию, которые позволят стране и народу устоять в первые шесть месяцев войны. В первые шесть самых трудных месяцев…
И именно тогда им и был, очевидно, принят тот способ действий РККА, который, несмотря на, увы, колоссальные потери, все же приведет нас к 9 мая 1945 года.
Финская война заставила товарища Сталина пристально взглянуть на Красную Армию, которую он доселе считал весьма серьезным инструментом своей внешней политики. Увы, картина открылась безрадостная – армия была неготова к той войне, которая начнется через год с небольшим; следовательно, надо срочно реформировать армию, немедленно заняться ее перевооружением – и, на всякий случай, подготовить несколько вариантов сопротивления. А затем выбрать из них тот, который будет способен адекватно противостоять первому натиску немецких полчищ. Уровень сопротивления РККА грядущему нашествию мог быть повышен двумя путями: за счет вовлечения в битву максимально возможного количества живой силы вне зависимости от ее оснащенности техникой и вооружением, обученности или пригодности к боевым действиям, вопервых. Либо за счет повышения профессионального мастерства сражающихся войск, насыщения их необходимой техникой и вооружением, доведения оснащенности до уровня наступающего врага – вовторых.
Второй вариант принят быть не мог по экономическим, организационным причинам, плюс – фактор нехватки времени. Следовательно, единственно возможным оставался вариант первый – он и был Сталиным признан наиболее пригодным для первых месяцев войны. Несмотря на очевидный минус – в случае принятия данного варианта за modus operandi уровень людских, материальных и территориальных потерь превысит все мыслимые и немыслимые величины. Но, поскольку Сталину не было нужды оглядываться на общественное мнение страны (за неимением такового) то этим фактором можно было пренебречь.
И примерно с марта 1941 года советские дивизии устремились к германской границе – чтобы, буде придет такая нужда, встретить врага на дальних рубежах, у крайних советских пределов. Именно с этой целью в новоприобретенных советских республиках размещались войска Первого стратегического эшелона – чтобы принять на себя первый удар врага и дать время армиям Второго эшелона завершить развертывание.
Войска Особых округов до предела насыщались оружием и боевой техникой – достаточно сказать, что в Первом стратегическом эшелоне находились ВСЕ боеспособные механизированные корпуса – для того, чтобы по максимуму обескровить наступающий вермахт, чтобы в ходе приграничного сражения остановить его в пределах Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии.
Ибо только такой план действий РККА в предвидении грядущих событий давал Советскому Союзу хоть какойто шанс на победу…
Ну, с техникой для предстоящих событий все было болееменее ясно. Начиная с 1939, когда стало ясно, что война – это уже не просто абстрактная возможность, а дело ближайшего времени и что нам придется воевать с немцами, которые уже захватили полЕвропы, на подготовку к войне были брошены все ресурсы. С 1939 по 1941 год в строй РККА были поставлены более 7 тысяч танков, 29,6 тысячи орудий, 17,7 тысячи самолетов. Был построен современный флот. К началу Великой Отечественной войны корабельный состав ВМФ СССР насчитывал 3 линейных корабля, 7 крейсеров, 59 лидеров и эскадренных миноносцев, 218 подводных лодок, 269 торпедных катеров, 22 сторожевых корабля, 88 тральщиков, 77 охотников за подводными лодками и ряд других кораблей и катеров, а также вспомогательных судов. В постройке находилось 219 кораблей, в том числе 3 линейных корабля, 2 тяжелых и 7 легких крейсеров, 45 эсминцев и 91 подводная лодка. В то же время руководство понимало, что на одних предвоенных запасах оружия и техники выиграть войну, тем более с таким сильным противником, как фашистская Германия, невозможно. Поэтому еще большее значение придавалось созданию производственной базы оборонной промышленности, особенно в восточных районах, велась интенсивная подготовка кадров рабочих, техников, инженеров, невоенные производства планировались так, чтобы в случае необходимости их можно было мгновенно перепрофилировать на производство вооружений и боеприпасов.
Вся советская промышленность принялась лихорадочно производить технику и вооружение уже для другойвойны – гигантские количества амуниции были страховкой, позволявшей, как думали в Кремле, избежать военного поражения.
Переход страны на подготовку к войне начал сказываться довольно быстро – милитаризация Советского Союза пошла семимильными шагами.
Горы оружия стали расти незамедлительно – зря, что ли, весь советский народ из кожи вон лез, чтобы построить все эти Магнитки и Днепрогэсы?
Если в 1931 – 1938 годах советские артиллерийские заводы производили ежегодно в среднем по 1900 орудий всех калибров, то в 1939 году их выпуск (с учетом минометов) возрос более чем в 11 раз и составил 21 446; за этот же период количество выпущенных винтовок выросло в 9 раз и достигло полутора миллионов штук. Пулеметов (ручных и станковых) за два с половиной предвоенных года выпущено было 105 тысяч штук.
За все это страна расплачивалась резким падением производства гражданской продукции – в результате чего стало катастрофически не хватать продуктов питания. Поэтому в январе 1939 года выросли цены на ткани, готовое платье, белье, трикотаж, стеклянную посуду. С 24 января 1940 года были повышены цены на мясо, сахар и картофель, с апреля – на жиры, рыбу, овощи. В июне 1940 года резко выросли цены на обувь и металлические изделия. СНК, пытаясь ограничить покупательский спрос на муку, крупы и макароны, цены на которые остались без изменения, сократил «нормы продажи товаров в одни руки». В апреле 1940 года они были уменьшены в 2 – 4 раза и вновь сокращены в октябре. Снабжение больших городов продуктами стало крайне скверным – за весь 1939 год в розничную торговлю в расчете на одного человека поступило всего лишь немногим более полутора килограммов мяса, два килограмма колбасных изделий, около килограмма масла, пяти килограммов кондитерских изделий и крупы. Треть промышленного производства сахара шла на внерыночное потребление. Рыночный фонд муки был относительно большим – 108 килограммов на человека в год, но и это составляло всего лишь около 300 граммов в день.
Война была на пороге – и поэтому нации надо было по максимуму подтянуть пояса!
Как известно, до 1939 года подавляющее большинство сходящих с конвейеров танковых заводов боевых машин были легкими танками. Неудивительно – танки в то время нам были нужны лишь для того, чтобы парадным маршем пробежать по Польше, Прибалтике и Румынии, везде встречая цветы и шампанское. С 1931 по 1941 год завод «Большевик» в Ленинграде выпустил 11 218 танков Т26 в двадцати трех базовых модификациях. К началу войны в строю их насчитывалось более девяти тысяч. В строю советских танковых войск также продолжали числиться более тысячи БТ5 и почти 5400 БТ7 (из них 715 – БТ7 М с танковым дизелем В2). С августа 1933го по сентябрь 1940го строился трехбашенный средний танк Т28 (411 единиц в строю) и пятибашенный тяжелый танк Т35 (56 этих жутковатых с виду, но уже безнадежно устаревших гигантов на 22 июня сорок первого еще оставались на вооружении РККА). Кроме того, советские танковые войска имели на вооружении более двух тысяч танкеток Т27, 2225 пулеметных плавающих танков Т37 и 1090 Т38, к сороковому году утративших даже подобие какого бы то ни было боевого значения. К концу 1939 года весь этот бронетанковый «зоопарк» уже значительно устарел, требовал ремонта, а еще лучше – замены, поскольку новая военная доктрина и новый враг (не слабосильные режимы Польши и Румынии, а мощная военная машина Германии) требовала от танков не молодецких рейдов по тылам дезорганизованных армий капиталистических «хищников», а тяжелой боевой работы, для которой нужна противоснарядная броня (вермахт – рекордсмен среди европейских армий по количеству противотанковой артиллерии), пушка «взрослого» калибра, двигатель, обеспечивающий танку хорошую дальность хода и безопасность при попадании снаряда в моторный отсек.
И замена устаревшим машинам была создана. С 1940 года началось перевооружение танковых частей – до весны 1941 года войска получили 639 тяжелых танков КВ и 1225 средних танков Т34 (967 из них были переданы в войска пограничных округов), которые должны были сменить многобашенных монстров тридцатых годов, и 220 плавающих Т40, которыми постепенно заменялись в разведбатах стрелковых дивизий Т37 и Т38 (у нового танка вместо одного 7,62мм пулемета в башне стояла «спарка» из двух пулеметов – 12,7мм ДШК и 7,62мм ДТ, что утраивалоего огневую мощь).
Кроме того, Красная Армия была в 1937 – 1939 годах переведена с территориального принципа комплектования на кадровый, части стали комплектоваться на основании Закона о всеобщей воинской обязанности. Наконец были упразднены все национальные воинские части и национальные военные училища.
Благодаря введению 1 сентября 1939 года всеобщей воинской обязанности (со сроком срочной службы в три года) РККА к июню 1941 года насчитывала 303 стрелковые, танковые, моторизованные и кавалерийские дивизии (правда, четверть из них все еще находилась в стадии формирования). По официальным данным, общие военные расходы в 1940 году достигли трети государственного бюджета, а доля средств производства в валовом объеме промышленной продукции к 1940 году достигла 60%. Как следствие этого, к лету 1940 года в связи с ухудшением международной обстановки и необходимости создания резервного продовольственного запаса, снабжение городов в стране серьезно ухудшилось, поэтому колхозный рынок продолжал оставаться основным источником приобретения продовольствия.