Божественный яд
Шрифт:
Сулус, размышляя об этом, искренне радовался наметившемуся союзу с Трантом. Математическая школа соседей была хороша, и она могла дать новый толчок его собственным исследованиям. Да, не прямо сейчас, но он очень надеялся на расширение сотрудничества, и эта надежда была одним из весомых аргументов за то, что бы согласиться на политический брак.
Но, конечно, перед продолжением исследований стоило разобраться, что пошло не так в последнем эксперименте. И сейчас Сулус радовался тому, о чём некоторое время назад беспокоился: что побочный эффект ритуала находился под рукой, и все научные соратники
Писем от коллег в Трант не приходило, и это был хороший знак: Маран Отравленный Чёрный Меч вёл себя тихо и не доставлял проблем. Однако Сулус жаждал подробностей.
Найти Фаниса, заботам которого был поручен побочный эффект эксперимента, не составило труда. Не просто так Сулус занимался пространственной магией, и ощутить присутствие кого-то одного, хорошо знакомого, на ограниченной территории он вполне мог без вспомогательных средств. Молодой учёный обнаружился в одной из комнат поблизости от библиотеки, уже давно обустроенных как рабочие. И, на удачу Сулуса, юноша был там один.
— Мой принц! — отвлёкся он от своих записей, вскочил и глубоко поклонился. — С возвращением.
— Спасибо. Садись, расскажи, есть какие — то подвижки?
— Ну… Господин Маран делает успехи, — осторожно отозвался Фанис. — Он уже вполне освоил разговорный язык и понимает письменный, хотя с орфографией проблемы. Книги читает… — добавил со странной неуверенностью и замолчал.
— Что за книги? Историю? — подбодрил Сулус.
— Нет, история его меньше всего интересует, как это ни странно. Хотя, наверное, я бы на его месте, пропустив тысячу лет, начал бы с неё, — пробормотал он.
— А что тогда?
— Законодательство, но это как раз понятно. Ещё он собрал все справочники по ядам, какие были в библиотеке, и экспериментирует в лаборатории.
— Зачем ему яды? — изумился принц.
— Сказал — интересно, — развёл руками Фанис. — Но у меня не было распоряжения его ограничивать, а мастер Шахру о чём — то с ним поговорил десять минут и разрешил пользоваться лабораторией, они там порой вместе что-то химичат.
— Мастер Шахру Лесной Сумрак допустил его до лаборатории без экзаменов и рекомендаций? — не поверил Сулус.
— Мне кажется, мастер Шахру им восхищается, но я его не спрашивал.
— Законодательство и яды… Он планирует кого — то отравить и не попасться? — задумчиво пробормотал принц.
— Мне кажется, если бы он планировал кого-то отравить, вряд ли он готовил бы яд в компании мастера Шахру по книгам, которые я для него выбрал.
— Разумно, — улыбнулся Сулус. — Но я ни в чём его не подозреваю, это была шутка. Вряд ли он мог с кем-нибудь до такой степени поссориться за эти дни. Если изучает законы — значит, не хочет их нарушать, и это хорошо. А его увлечение ядами… Не зря же его прозвали Отравленным! Раз мастер Шахру одобрил, может, себе в помощники и возьмёт, надо же его к какому — то делу пристраивать. Или это ещё не всё? — сообразил он.
— Не совсем. Он ещё собрал все религиозные трактаты, какие нашлись в библиотеке. Я не знал, что их там так много… Причём выбрал издания одного
— Насколько помню историю, в его время богам и религии придавалось куда большее значение, чем сейчас, — задумчиво проговорил Сулус. — Может быть, для него это важно? Важнее истории. Тем более если он сдружился с мастером Шахру, а ты знаешь его взгляд на эти вещи.
— Да уж. «Боги? Богов придумали люди, которые не хотят отвечать за свои поступки!» — очень похоже передразнил Фанис ворчливую манеру старого алхимика. Принц рассмеялся, а воодушевлённый юноша продолжил: — Наверное, это и правда тяжело — столкнуться с таким взглядом на мир, когда привык к другому.
— Он что-нибудь вспомнил? Сказал, откуда попал к нам? Или, может быть, расчёты что-нибудь прояснили?
— Пока ничего, — погрустнел Фанис. — Не сказал и расчёты не дали. Но мне кажется, он всё помнит, просто почему-то не хочет говорить. Или это мне хочется, чтобы он помнил?.. Может, лекарь душ ошибся и на самом деле он нездоров?
— Может быть и такое. А может, его волнует что-то, не связанное с нашим вопросом. Всё же у него была очень насыщенная жизнь, и это только то, что сохранили хроники. А сколько ещё не дошло до наших дней! Может, ему и законы для этого нужны?.. — пробормотал Сулус себе под нос и вздохнул: — Надеюсь, он уже узнал про существование срока давности и догадался, что за совершённые тысячу лет назад преступления, даже если они вскроются, никто не станет его судить. Где он сейчас?
— В библиотеке. Ему нравится читать там. Говорит, такое обилие книг его завораживает и успокаивает. Но это я уже и сам понял, в его времена книг было куда меньше и стоили они дорого.
— Скорее всего. Спасибо, не буду тебя больше отвлекать. Поприветствую… предка.
— Хорошего дня, мой принц, — вскочил Фанис и вернулся к делам только тогда, когда тот вышел.
ГЛАВА 4. Вываривание, возгонка, дистилляция
Он будет жить, убийство уж не в моде.
Убийц на площадях казнят.
Так!.. В образованном я родился народе?
Язык и золото… вот наш кинжал и яд!
М. Ю. Лермонтов, «Маскарад» Так, так, он будет жить, убийство уж не в моде.
Убийц на площадях казнят.
Так!.. В образованном я родился народе?
Язык и золото… вот наш кинжал и яд!
М. Ю. Лермонтов, «Маскарад»
Отношения Транта и Илаатана никогда не отличались особенной теплотой, но, как ни странно, и исключительной ненависти в них не было. Прохладное противостояние с извечной борьбой за горные долины и рудники, лёгкое снисходительное презрение к чуждым нравам — оба народа считали соседей с их обычаями дикарями.
Активность Грундабрада с его особенно агрессивной в последние годы риторикой толкнула соседей в объятья друг друга, и это был закономерный итог. Прежде, когда кланы гномов были разобщены, с севером оба человеческих государства грызлись самостоятельно и столь же вяло, как друг с другом, а вот объединение бородатых под одной твёрдой рукой и проснувшиеся имперские амбиции заставили выбирать.