Божественный яд
Шрифт:
Поначалу она даже жалела, что этого не случилось. Когда Волдо привёз её домой, диагноз семейного врача оказался суров и однозначен: гангрена. И, кроме чести, Идана лишилась левой ноги до коленного сустава.
На её счастье, отец, Адарик Морнхут, талантливый техномаг, всю свою жизнь посвятил как раз совмещению живой и механической плоти, и для дочери он создал шедевр. Протез прижился быстро и легко, слушался как живой и весил почти столько же, сколько нормальная нога, и Ида о нём частенько даже забывала. Она не то что уверенно ходить — бегать могла. Но для высшего света такой изъян по значимости вполне мог потягаться с утратой девичьей чести.
Первые пару месяцев было очень тяжело, а потом Ида наконец осознала, насколько сильно ей повезло с семьёй. Её не осуждали и всячески поддерживали, и ни от родителей, ни от братьев она не услышала ни слова упрёка. Никто даже не заикнулся о том, чтобы попытаться «прикрыть позор» спешным браком с кем-то непритязательным, хотя Адарик Морнхут был достаточно богат для того, чтобы купить дочери вполне приличного мужа. Он не пожелал и слышать о таком решении и, вместо того чтобы стыдливо припрятать грязное бельё, окончательно махнул рукой на кривотолки и привлёк дочь к семейному делу, благо дар она тоже унаследовала.
Время подтвердило прозорливость отца семейства, особенно когда всё же нашли несостоявшегося мужа и выяснилось, что побег Иды был не случайностью, а происками одного давнего неприятеля Морнхута, который попытался насолить хоть так, через дочь. Но вывести врага из равновесия и внести разлад в семью не удалось, он только добился появления у «Конструктов Морнхута» ещё одного талантливого техномага и, что особенно важно, инженера, каковым показала себя Идана. Потому что техномагия — это только способ изменить свойство материала, а вот как именно это сделать — вопрос посерьёзнее. За тот самый тяжёлый первый год она обрела равновесие — в технике и семье, — и снова почувствовала себя счастливой.
Возможно, если бы у неё имелись сёстры, этот побег бросил бы серьёзную тень на их репутацию и испортил им жизнь, но двух старших братьев подобный скандал затронул мало. Им скорее сочувствовали, что не удалось настигнуть мерзавца и поквитаться.
Со временем Идану опять начали принимать в свете, правда, только в роли диковинки. Со временем Ида начала принимать приглашения и получать от них удовольствие, давая хозяевам вечеров желаемое: развлечение.
Она не танцевала. Демонстративно приходила с тростью и хромала, под настроение на разные ноги. Отпускала сомнительные шутки, громко смеялась, не отрицала наличия у себя любовников, играла в карты, спорила, порой даже курила — ей не нравилось это занятие, но смотрелось уместно. В общем, она делала всё то, что не позволено делать незамужней девушке, и, несмотря на пересуды и кривотолки, имела определённый успех. Ни один достойный мужчина не стремился взять её в жёны, но внимание она привлекала и регулярно получала непристойные предложения. Порой даже задумывалась о том, чтобы согласиться, но так ни разу и не зашла дальше откровенного флирта.
Не потому, что ей было стыдно, а потому, что это казалось… трусостью? Словно приняв одно из этих предложений, она бы сдалась и окончательно отчаялась найти… кого-то. Не того, кто будет для неё любовником или средством для выведения пятен на репутации, а кого-то большего. Того, кем был отец для матери. Того, с кем приятно идти по жизни рука об руку. Ведь ей всего двадцать пять, она хороша собой, и ей совсем не хочется стариться в одиночестве, приживалкой в доме кого-то из братьев…
И не только стариться, она ведь заслуживает любви! Хотя бы немного. Хочет ухаживаний, хочет свиданий, хочет поцелуев. Да, однажды она ошиблась и совершила большую и страшную глупость, но почему она недостойна второго шанса?..
Только пока он не выпадал, и всё свободное время Идана проводила в мастерской или на фабрике. Конечно, Адарик Морнхут не был готов оставить семейное дело дочери и не вводил её в дела целенаправленно, у него было на кого положиться: основным наследником, не в обиду старшему, считался средний, Рабан. Но дочь имела несколько патентов и работала над личными проектами, которые тоже шли в дело.
К Рабану и его нынешней работе, к слову, отлично подходила старая пословица «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Трагедия с сестрой отрезвила бунтующего юношу, примирила все их мелкие, но острые разногласия с отцом, сплотила семью. А потом, помогая загружать Иду делами, Рабан и сам незаметно втянулся.
***
Идана, помня о скором ужине, не позволила себе «ещё минуточку»: она прекрасно знала, что минуточки не выйдет, она увлечётся и непременно опоздает, а расстраивать маму не хотелось, не так уж часто она о чём-то просила. Ида собрала схемы, справочники и записи, сложила в аккуратную стопку наброски, повесила на крючок у двери любимый халат и погасила свет. Потом закончит, это не срочно, просто личные маленькие развлечения.
Мысли всё полнее занимало письмо, которого она не видела, и флёр тайны, его окутавший. Пусть она доверяла опыту матери и повода для паники действительно не существовало, но успокоиться не получалось. Королевские посланники не наносят визиты просто так.
Внутри прочно засела уверенность, что причина этого беспокойства в ней, Идане. Она пыталась убедить себя, что у короля полно других забота, а она — не из тех персон, кого Защитник держит за руку и кто может быть интересен короне, но избавиться от тревоги не получалось.
Да и Милза, молоденькая смешливая горничная, была удивительно молчалива и старательна. Это наверняка объяснялось просто: девочка получила очередной нагоняй от экономки и пока ещё пыталась соблюдать требуемую дисциплину, с ней это случалось до пары раз в неделю. Но именно сегодня такое совпадение казалось зловещим, пусть и было очень кстати: длинные светлые волосы Иданы вились мелко, словно руно, и мороки с ними было много.
Чесать сухие — значило превращать их в облако пены, а красивые кудряшки получались только в одном случае: если расчёсывать их мокрыми. И это в любом случае требовало терпения и времени, даже если использовать незаменимое в таком деле драгоценное масло аллейвы. Его привозили из соседнего Илаатана, отношения с которым были насторожёнными, а пошлины — высокими. Лёгкое и нежное, это масло не утяжеляло волосы, делало их более гладкими и послушными и тем заметно облегчало жизнь горничной и её молодой хозяйке. И, конечно, кошелёк её отцу, но Адарик Морнхут не экономил на своих любимых женщинах и охотно их баловал.
Отец искренне радовался, что дочь взяла волосы от матери: это явно был более удачный выбор для девушки, чем его собственный тускло-пепельный цвет и посредственная густота. Правда, в такие моменты, как сейчас, Идана готова была с ним поспорить, но молчала, изображая приличную дочь. Всё равно ничего не исправить, а порадовать отца никогда не лишне.
Белые кудряшки достались всем детям, но сыновья стриглись коротко и мучений сестры не знали. А вот глаза все трое взяли как раз у отца: тёмные и выразительные, мшистые, зеленовато-карие, они, к сожалению, достались вместе с плохим зрением.