Божество пустыни
Шрифт:
– Поворот налево!
– Правые табань.
Люди молились богам, умоляли матерей спасти их, но продолжали грести.
Чем выше мы поднимались, тем круче становился склон, и наконец палуба встала почти отвесно и нос устремился к небу.
На краткий миг я смог заглянуть за вершину могучей волны. Мы были так высоко, что я ясно увидел на далеком горизонте южный берег Крита и над ним, на дальнем конце острова, огромный столб дыма над вершиной горы Кроноса. Серно-желтые облака накатывались друг на друга, заполняя весь северный край неба. Потом через нас перевалил кремовый гребень волны, и палубу «Ярости» погребло под толстым слоем зеленой воды.
Один из натянутых канатов лопнул, и вместе с ним за борт улетели четверо моряков. Мы больше никогда их не видели. Остальных залило потоком воды, как крыс в затопленной канаве. Грубая конопляная веревка вокруг пояса резала меня пополам. Я даже не мог закричать, чтобы выразить свой ужас. Перед глазами потемнело. Я понял, что тону.
Но вдруг нос нашего корабля вырвался из обратного склона приливной волны. Я успел глотнуть сладкого чистого воздуха, и мы начали падать в пропасть. Казалось, мы падаем целую вечность. Только канаты спасли нас от падения за борт вместе со всем незакрепленным имуществом.
Потом мы с грохотом ударились о поверхность моря. Этот удар грозил переломать все доски, переборку и весь корпус. Весла лопались, как сухие ветки.
Я подумал, что нас снова утянет вниз. Но наш храбрый маленький корабль встряхнулся. Мы вынырнули на поверхность, тяжело накренившись; палубу заливало. На палубе лежали люди вповалку и снаряжение грудами.
Зарас и Гуи пинками и бранью заставляли людей занять места на скамьях. Но некоторые моряки сильно пострадали, у них были сломаны руки, ноги и ребра. Их оттаскивали в сторону. Под скамьями к палубе были прикреплены запасные весла. Гребцы выбрасывали в море обломки прежних и вставляли в уключины новые.
Мы все, как одержимые, бросились вычерпывать воду. «Ярость» становилась легче и медленно поднималась над поверхностью. Вновь застучал барабан. Гребцы занимали свои места на скамьях, весла погрузились в воду. Мы помчались к Криту. Теперь он снова исчез за горизонтом. Но моим проводником стал столб вулканического дыма.
Вскоре после полудня поднялся ветер, с юга надвигалась почти буря. Экипаж вновь установил мачты и поднял все паруса, чтобы поймать ветер. Мы почти удвоили скорость. За приливной волной оставалась бурная вода, покрытая обломками деревьев, частями разбитых кораблей и домов, снесенных с острова перед нами. Но мы шли вперед, поставив на носу людей, отводивших самые опасные обломки.
Через два часа мы опять увидели встающий из моря Крит. Он казался крошечным и незначительным в сравнении со стоящим над ним тяжелым столбом вулканического дыма. Теперь до нас доносились вопли и рев безумного бога Кроноса. Расстояние едва их заглушало, и вся поверхность моря дрожала от ярости бога.
Работая веслами, гребцы в страхе оглядывались на него через плечо. Свободные от вахты жались на палубе рядом с ранеными и умирающими. Все были бледны от ужаса. Но я безжалостно гнал их к Криту. Когда уже казалось, что вот-вот вспыхнет мятеж, Зарас и Гуи развернули бичи и встали в ожидании.
Мы приблизились к земле, и я пришел в ужас от того, что натворила приливная волна. Когда показался порт Кримад, я едва узнал его. Я определил, что это Кримад, только по стоящей за ним горе Ида.
Волна снесла все здания, даже тяжелые плиты молов были выброшены в море, точно игрушки капризного ребенка.
Лес и возделанная земля у подножия горы были полностью уничтожены. Огромные деревья, развалины домов, корпуса больших кораблей – все это смешалось и превратилось в груды мусора.
Больше всего меня встревожило, что исчезли конюшни. Волна, должно быть, снесла конюхов и лошадей и унесла их в море. Мои царевны были на дальней стороне острова. Без лошадей нам потребуется несколько дней, чтобы пробраться через бурелом и завалы.
Я задумался, не обогнуть ли остров, но отказался от этой мысли. Потребуется несколько дней, и невозможно сказать, что мы увидим, когда доберемся до Кносса.
Я надеялся только на то, что несколько дорожных дворов, расположенных высоко на острове, могли уберечься от ярости приливной волны; сохранилось разве только горстка лошадей.
Мы бросили якорь на краю глубокой воды, в одной двенадцатой лиги от развалин Кримада, где наш корабль защищала масса острова. Я вызвал к себе Зараса и Гуи и сказал:
– На каждой дорожном дворе в конюшне от десяти до двадцати лошадей, если они уцелели. Каждая лошадь может нести троих, если один едет верхом, а двое цепляются за поводья. Отберите тридцать лучших людей и высадите их на берег с нами. Пусть возьмут оружие, но не доспехи: нельзя перегружать лошадей.
Когда береговой отряд был готов, мы спустили шлюпки, уцелевшие в большой волне. А когда сели в них, маленькие суденышки оказались сильно перегружены.
Когда волны били нас и вода перехлестывала через нос, я в душе молился Инане. Я напоминал богине, что просто следую ее указаниям, и она, должно быть, услышала меня. Мы добрались до мола, потеряв только троих, смытых за борт, и один из них сумел вернуться на «Ярость».
Как только мы коснулись скал, шлюпку разнесло на кусочки. Однако, взявшись за руки и поддерживая друг друга, мы сумели выбраться из воды. И без потерь вышли на сушу.
Здесь Зарас выстроил наших людей по двое, и я повел их через руины затопленного города. Было пусто, нам попадались лишь несколько разбухших тел, полупогребенных в мусоре. Потом мы поднялись на нижние склоны горы, которые тоже побывали под водой. Я искал начало тропы, ведущей к первому дорожному двору. Но все ее следы были стерты. Мы никогда бы ее не нашли, если бы не услышали охотничий рог в лесу над нами. Три человека с дорожного двора заметили с высоты наше прибытие и пошли нам навстречу.
Они были в ужасе, но уверяли себя, что мы пришли им на выручку. А, когда узнали, что это не так, их разочарование было очень сильно. Бегом, несмотря на крутой подъем, я повел всех к первому двору. Когда безумный бог Кронос начинал непредсказуемо сердиться или успокаиваться, земля у нас под ногами дрожала и подпрыгивала, как маленькая лодка в сильном прибое.
Добравшись до первого дорожного двора, мы нашли там шесть человек и двадцать лошадей, уцелевших после опустошения. Лошади были почти вне себя от ужаса: земля под их ногами дрожала, запах серы, идущий от горы на другой стороне залива, разъедал ноздри. Потребовалось все мое искусство, чтобы успокоить их и оседлать.