Божество реки
Шрифт:
Египетские лучники расположились позади, готовые пробежать вперед между их рядами или отступить назад, как того потребует ход сражения. Они высоко подняли свои изогнутые луки и закричали фараону:
— Тамос! За Египет и Тамоса!
Фараон надел синюю военную корону с золотым кольцом уреи надо лбом и золотыми головами стервятника и кобры, знаками союза двух царств, глаза которых были выполнены из драгоценных камней. Он отвечал на приветствия, поднимая голубой меч.
Мы развернулись перед левым флангом, но, прежде чем отправиться обратно, Мемнон остановил меня, положив руку на плечо. Некоторое время мы вместе осматривали поле боя. Гиксосы уже двинулись вперед. Их передние ряды были вдвое длиннее наших.
— Как гласит твой трактат, Тата, — процитировал он, — осторожно обороняйся, пока враг не увязнет в сражении, а затем стремительно и смело атакуй.
— Ты хорошо запомнил урок, господин.
— Без всякого сомнения, нас охватят с флангов, и Апачан сразу бросит в бой пять отрядов колесниц.
— Я согласен с тобой, Мем.
— Но мы знаем, что нужно делать, правда, Тата? — Он хлопнул меня по плечу, и мы отправились назад, туда, где позади пехоты стояли наши отряды колесниц.
Ремрем возглавлял первый отряд, Аст — второй, а вельможа Акер — третий. Гун только что присвоили звание лучшего из десяти тысяч, и теперь бывший сотник командовал четвертым. Два отряда шилуков охраняли наш обоз и запасных лошадей.
— Посмотри-ка на этого старого гончего пса, — Мемнон кивнул в сторону Ремрема. — Так и рвется вперед. Клянусь Гором, еще до заката я научу его терпению.
Мы услышали звуки труб в центре наших войск.
— Начинается, — Мемнон протянул руку вперед, и мы увидели темные ряды колесниц гиксосов, приближающиеся к нам в туче пыли. — Да, Апачан пустил на нас свои колесницы.
Он поглядел на наши отряды. Ремрем поднял меч.
— Я готов, ваше величество! — горячо воскликнул заслуженный воин, но Мемнон словно не заметил его и дал знак вельможе Акеру. Третий отряд пошел следом за нами колонной по четыре колесницы. Сам фараон вел его.
Колесницы гиксосов тяжело и величественно катились на нас, нацеленные на центр наших войск. Мемнон повел отряд наперерез врагу, и тонкая колонна протянулась между ордой и нашей пехотой. Потом по его знаку все развернулись грудью к врагу и понеслись вперед. Маневр казался самоубийственным и бессмысленным, как нападение хрупкой деревянной лодки на скалу в порогах Нила.
Когда мы сошлись, лучники стали пускать стрелы в лошадей гиксосов. В их рядах образовывались просветы, когда подбитые животные валились на землю, опрокидывая колесницы. В самый последний момент линия наших колесниц рассеялась, как дымок. Наши возницы воспользовались превосходством в маневренности и скорости и, избежав столкновения с гиксосами, свернули в появившиеся бреши. Они пронеслись сквозь строй врага. Однако не все наши колесницы спаслись, некоторые были разбиты и перевернулись. Вельможа Акер вывел из боя четыре колесницы из каждых пяти.
Наш отряд прошел сквозь строй гиксосов, развернулся, снова построился в одну линию и галопом понесся за врагом, догоняя его сзади и пуская стрелы с сокращающегося расстояния.
Колесницы гиксосов защищали воинов только спереди, а наши лучники пускали в них стрелы сзади. В рядах врага воцарился хаос, когда его колесничие попытались отбить нападение с тыла. Пытаясь развернуться, в плотном строю некоторые возницы сталкивались с соседями. Ужасные колесные ножи рубили ноги упряжек, и те с криком и визгом валились на землю.
Их охватила паника, и именно в этот момент египетские лучники в первый раз выпустили стрелы из-за спин шилуков; они тучей поднялись в небо и обрушились на врагов. Как только это произошло, мы отвернули в сторону по приказу Мемнона, не дожидаясь, пока налетим вместе с гиксосами на заостренные колья. Половина вражеских лошадей была покалечена их страшными остриями. Тех же, кто сумел пробиться через ограду из заостренных кольев, встретил рой дротиков из рядов шилуков. Напарываясь на колья под градом стрел и дротиков, лошади пугались, начинали биться в упряжках и вставать на дыбы.
Сохранившие управление колесницы ринулись на ряды шилуков, но не встретили никакого сопротивления. Черные воины разошлись, пропуская их, и снова сомкнули ряды.
Черные стройные дьяволы были прирожденными акробатами. Они прыгали на подножки несущихся колесниц сзади и убивали колесничих кинжалами и копьями. Их ряды проглотили первую атаку колесниц, как медуза поглощает серебристую сардинку тысячей рук своего аморфного тела.
Копейщики гиксосов двинулись было вслед за колесницами, однако теперь остались без защиты. Вырвавшиеся из упряжек лошади и уцелевшие колесницы отступали через их ряды, и им приходилось расступаться, чтобы пропустить своих. На какое-то время они беспорядочно столпились в середине поля, и Мемнон умело воспользовался моментом.
Лошади вельможи Акера устали, и Мемнон отвел его отряд в резерв. Мы с ним сменили упряжку. Конюхи за несколько мгновений высвободили из упряжи Утеса и Цепь и привели запасных лошадей. В тылу у нас оставалось еще шесть тысяч свежих лошадей. Интересно, сколько лошадей гиксосов уцелело от желтого душителя, сколько свежих упряжек сохранили они, подумал я.
Когда мы снова выкатились к передним рядам, Ремрем отчаянно заорал:
— Ваше величество! Первый! Пустите первый отряд! Фараон не обратил на него внимания и дал знак Асту.
Второй отряд на рысях пошел в бой за нашей колесницей. Пехота гиксосов все еще в беспорядке толпилась посредине поля. Ряды растянулись широко, чтобы охватить наши войска, но строй их теперь уже не был плотным и ровным. Они изогнулись и кое-где разошлись. Опытным глазом воина Мемнон выбрал самое слабое место в расположении: выступ на левом фланге.
— Второй отряд! Рысью, вперед! Колоннами по восемь! Марш!
Мы обрушились на выступ в расположении гиксосов. Колонна за колонной по восемь колесниц в ряд налетали на пехоту, сметая ее на своем пути. Левый фланг врага изогнулся, отступая, а правый по-прежнему двигался вперед. Ряды растягивались. Центр грозил разорваться надвое в любую минуту, и Мемнон, перегруппировав третий отряд на полном галопе, послал его на центр.