Божество реки
Шрифт:
Скользкая от крови, стрела ударила следующего за ним в горло. Хотя сила удара уже начала уменьшаться, она пронзила шею и выскочила с другой стороны, но не смогла полностью покинуть тело: оперение застряло в шее, а зазубренный бронзовый наконечник погрузился в глаз третьего разбойника, который поднимался позади него. Оба сорокопута оказались нанизанными на одну стрелу. Спотыкаясь и расталкивая всех вокруг себя, они закрыли дорогу тем, кто пытался пройти мимо них во двор храма. Потом наконечник стрелы вырвал глаз из черепа человека. Оба разбойника разлетелись в разные стороны. Толпа вопящих головорезов хлынула на
Это не могло продолжаться долго, так как давление сзади было слишком велико, а количество наступавших огромно. Как вода промывает земляную насыпь, не способную сдержать бурные воды Нила, так сорокопуты хлынули в ворота, и плотная толпа воинов заполнила площадь, окружив маленький отряд у алтаря бога Беса.
Теперь расстояние было слишком маленьким, и луки стали бесполезны. Тан и его люди отбросили их и взялись за мечи.
— Гор! Вооружи меня на бой! — выкрикнул Тан свой боевой клич, и воины вокруг подхватили его и принялись за работу. Зазвенела бронза. Сорокопуты бросились на них, но стражи, образовав плотное кольцо вокруг алтаря, бились с врагом. С какой бы стороны ни нападали сорокопуты, везде встречали смертоносные острия клинков. Храбрости разбойникам было не занимать, и их неровные ряды прижимали воинов к алтарю. Как только один из нападавших падал на землю, другой становился на его место.
Я увидел Шуфти в воротах. Он держался в стороне от схватки, проклятиями и точными приказами посылая своих людей в самую гущу боя. И яростно вопил. Его слепой глаз вращался в глазнице.
— Дайте мне ассирийца живым. Я хочу, чтобы он умер медленно. Я хочу слышать его визг, — кричал он, подбадривая своих воинов.
Разбойники не обращали никакого внимания на женщин, которые все еще лежали, скорчившись, на своих постелях и, закрыв головы, визжали и вопили от ужаса. Я тоже визжал не хуже других, но бой вокруг алтаря перестал мне нравиться. К этому времени в тесном дворе храма столпилось около тысячи человек. Задыхаясь в пыли, я лежал на постели, и меня то и дело толкали и пинали ноги дерущихся, пока я наконец не сумел отползти в угол двора.
Один из разбойников наклонился надо мной. Сорвал платок с моего лица и на мгновение уставился на меня.
— Мать Исида, какая красавица!
Он был ужасен, как дьявол. В зубах зияли дыры, шрам уродовал левую щеку. Изо рта воняло как из отхожей ямы, когда он стал искать мои губы.
— Подожди, пока все это закончится. Ты у меня завизжишь от радости, — пообещал и потянул мое лицо к своему. И поцеловал меня.
Первым моим побуждением было оттолкнуть его, но я подавил это желание и ответил на поцелуй. Я великолепно владею искусством любви, так как научился этому еще мальчиком у вельможи Интефа. От моих поцелуев мужчины становятся слабыми, как вода.
Я поцеловал и вложил в этот поцелуй все свое искусство. Он словно оцепенел. Пока стоял надо мной, как парализованный, я вытащил кинжальчик из-под одежды, и его острие мягко скользнуло между пятым и шестым ребрами разбойника. Тот заорал, но я заглушил вопль своими губами, поворачивая клинок в сердце, пока судорога не прошла по телу и он совершенно обмяк. Затем свалился на землю рядом со мной.
Я быстро осмотрелся. За те несколько мгновений, пока я избавлялся от своего воздыхателя, судьба маленького отряда вокруг алтаря явно ухудшилась. В ряду появились бреши. Двое воинов пали, а Амсет был ранен. Он перебросил меч в левую руку, так как правая бессильно висела, истекая кровью.
С огромным облегчением я увидел, что Тан еще невредим и даже смеется от дикой радости, орудуя мечом. Однако он слишком долго не захлопывает ловушку. Вся шайка сорокопутов уже собралась на площади, они выли и лаяли вокруг него, как гончие вокруг леопарда, взобравшегося на дерево. Несколько минут — и маленький храбрый отряд погибнет.
На моих глазах Тан убил еще одного врага прямым колющим ударом в горло, затем, выдергивая меч, отступил назад. Он вскинул голову и издал рык, который эхом прокатился по всей площади. — Синие, ко мне!
В то же мгновение все скрючившиеся на земле «рабыни» вскочили на ноги и сбросили свои длинные одежды. С мечами наготове они напали на орду разбойников сзади. Нападение застало врага врасплох, более сотни сорокопутов пали от мечей стражи, прежде чем успели опомниться. Однако стоило им повернуться лицом к новой опасности, как за спиной оказался Тан со своим маленьким отрядом.
Разбойники дрались храбро — я должен признать это. Хотя уверен, что силы придавал им ужас, а не мужество. Однако ряды их были слишком тесны, что мешало свободно пользоваться мечом, а противником были лучшие войска Египта, а значит, и всего мира.
Некоторое время они держались. Потом Тан снова зарычал в гуще битвы. На долю секунды мне показалось, что это очередной приказ, а затем я узнал первую строчку боевого гимна стражи. Хотя я часто слышал, как люди с благоговейным ужасом рассказывали, будто синие всегда поют в разгаре битвы, не верил в это. Теперь же сотня сражающихся подхватила эту песню:
Мы — дыхание Гора, Знойный ветер пустыни, Наши мечи — серпы. Жатва — кровавый бой…Их мечи ударяли о мечи врагов в такт песне, словно молоты по наковальням подземного царства. Сорокопуты дрогнули при виде такой надменной ярости, битва вдруг превратилась в резню.
Я видел, как стая диких собак окружает и рвет на части стадо овец. Это было еще хуже. Некоторые сорокопуты бросали мечи на землю и падали на колени, прося пощады. Но пощады не было. Остальные пытались пробиться к воротам, а стражники преграждали им путь.
Я плясал вокруг дерущихся и кричал Тану, стараясь перекричать шум битвы:
— Останови их! Нам нужны пленные!
Тан не слышал меня, а может, просто не обращал внимания на мои мольбы. С веселой песней на устах, с Кратом по левую руку и Ремремом по правую он бил врага. Борода его намокла от брызг крови из ран убитых им людей, а глаза жили на окровавленной маске лица. Они сверкали безумием, которого я в них никогда раньше не видел. О, веселая Хапи, какие же силы давал ему крепкий напиток битвы!
— Прекрати, Тан! Не убивай всех!
На этот раз он услышал меня. Я увидел, как безумие угасло в его глазах. Тан снова овладел собой.