Брак по принуждению
Шрифт:
Она нетерпением открыла крышку и достала единственное содержимое. Оказывается, так долго шкатулка хранила вовсе не карту клада, как надеялась Лисса, а обычные фотографии.
– А вот и мои дядюшка с тетушкой. Покажу внукам, они должны знать корни.
Восхищенно достала фото, когда-то любовно перевязанные ленточкой. Единственное сокровище поместья. И, возможно, так оно и должно быть, ведь самым главным сокровищем всегда является семья.
Я взяла в руки черно-белую фотокарточку и присмотрелась к старым одеждам. Но внезапно мой взгляд приковало что-то интересное.
Риан передавала мне одно фото за другим, но единственное, на что я стала обращать внимание, был большой пушистый кот.
– А кто это? – спросила я.
– Кот? – спросила она. – Чарльз. Мои дядя и тетя очень его любили, говорили, что он хранитель леса и дома. Они часто рассказывали мне сказки о том, что этот дом живой, как и его обладатель.
Риан улыбнулась детской ностальгии, продолжая рассматривать фотографии. В проходе мелькнул рыжий пушистый силуэт. Он быстро понесся, кинув на меня заинтересованный взгляд.
– Эх… жаль это всего лишь сказки, – сказала Риан.
Я отдала шкатулку с содержимым и после разговора попрощалась с ней. Проводив до калитки. Вернувшись в дом, увидела, что рыжий кот привычно ждал меня. Он сидел на пуфе, заинтересованно на меня поглядывая. А мы ведь долго не могли подобрать ему имя, он не отзывался ни на одно придуманное.
– Чарльз, вы наверняка голодны, - обратилась я к коту, и он спрыгнул с пуфа. – Значит, вас зовут господин Чарльз?
– спросила я, и пушистый кот мяукнул, наверняка выпрашивая еду.
Я приложила руку к стене, почувствовав тепло, и улыбнулась. Ведь всегда неосознанно чувствовала, что наше поместье не простое. Что ж, возможно, в нашем доме живет еще одна загадка, тайну которой мы не разгадаем никогда.
***
Чарльз
Дети неугомонно бегали, топая по полу. София была самой взрослой из детей и, в отличие от остальных, была скорее няней. Двое из них – маленькие Эйла и Тим были детьми моей хозяйки. И еще один розовощекий и неугомонный ребенок по имени Коен, был ребенком одной экстравагантной особы по имени Джина.
Его появление было неожиданным для всех. Это стало такой радостью, что даже Дом посреди зимы разбил розарий на участке.
Впрочем, дом больше любил детей, чем я, ведь они не пытались дергать его за хвост. А маленькие шалости в виде изрисованных стен он им прощал.
Я забрался как можно выше, чтобы маленькие негодники меня не достали. Сколько прошло лет, прежде чем я снова слышал смех и чувствовал, как бьется сердце дома. Это чувствовал только я и моя хозяйка.
Вечерами она любила класть руку на стену, отдавая дому свои силы. И дом питался ее счастьем, любовью, надеждами, грустью и страхом.
Иногда он подогревал пол, чтобы детям было теплее на нем играть. Иногда посильнее разжигал камин для Николь или Дэйрона, чтобы они не замерзали, когда часами разговаривали в гостиной, делясь своими мечтами и планами.
Бывало, дом накрывал крышу кронами деревьев, чтобы дождь не будил наших сорванцов. Открывал окна утром, чтобы малыши легче просыпались с первыми лучиками солнышка.
Дом был таким эмоциональным. Словно не прошло всех тех лет. Иногда дом пугался проходящих людей и крепко закрывал двери, отчего наша хозяйка сильно злилась, не понимая, почему новые замки заедают.
Тогда дом чувствовал себя очень виноватым и старался поскорее загладить свою вину. Дом любил хозяйку больше всех остальных и это неудивительно, ведь именно она его разбудила. Даже не так, она разбудила нас.
Мои первые хозяева очень меня любили. Они забрали меня очень далеко отсюда, где таких как я было много.
Называли нас по-разному: духи, домовые, хранители. И у моих хозяев была причина принести меня сюда, ведь дом здесь был не простой, а живой.
У него не было фундамента, он был создан из особого дерева, корни которого уходили в землю, а стволы образовывали дом. Там, откуда я был родом, это не было редкостью. И мы подружились с домом, образовали связь, которая позволяла мне заботиться о любимой семье. Мы были счастливы, нам был никто не нужен. Но потом началась война. И я потерял их – тех, ради кого просыпался, кого хранил и оберегал. Я потерял своих хозяев, и смысл жизни потерял вместе с ними.
Дом горевал. У него отваливалась черепица, трескались полы и стены. Я тоже горевал. Но по-своему. Приходил на кровать, в которой спала хозяйка, и засыпал, чувствуя ее запах, представляя, что ее добрые теплые руки вот-вот усадят меня на колени, и она будет что-то рассказывать и гладить меня.
Мы с домом были неразрывно связаны. Вместе с ним я менялся, у меня выпадала шерсть и болело тело.
Я чувствовал себя совсем старым и мечтал уйти вслед за своими хозяевами. Но не мог, дом нужно было охранять.
Несколько раз в дом приходили воры, они пытались обчистить его, и я защищал свое, бросаясь на них, вцепляясь когтями и борясь.
Годы сменяли годы. И вот мой домик обрел новых хозяев. Мы ждали новую семью с большим нетерпением. Слишком устали от боли и одиночества, принизывающего эти стены.
Но наши новые хозяева были не похожи на старых.
Женщина и мужчина, воротили носы от дома. Они не стесняясь ругали дом и прошлых хозяев, которые, по их словам, обладали ужасным вкусом. Это было больно слушать. Но мы с домом решили дать им шанс.
Я вышел к ним, чтобы познакомится. На тот момент сил у нас с домом было очень мало. Все силы за столько лет мы истратили на страдания и попытку хоть как-то поддержать домик.
Нам нужен был маг, чтобы снова вливал в нас силы, и мы бы с домик стали такими, как раньше.
Когда я вышел, гости застыли, увидев меня. Главный из них, новый хозяин сделала шаг навстречу. Я поборол в себе желание сбежать. Это новый хозяин, а значит, нужно было найти общий язык. Но как только мужчина подошел ко мне достаточно близко, он неожиданно размахнулся и ударил меня ногой.