Брак по завещанию
Шрифт:
— Плохо пить в одиночку. Ты же не хочешь, чтобы я напился один?
Выражение его лица стало еще более унылым.
— Это лучшее виски Уолтера, — доверительно сообщил он ей, кивая на бутылку. — Мой достопочтенный прапрадедушка доставал его из заначки, когда Хэтти выходила за Уолтера. Осталось всего пять бутылок.
У Жози глаза расширились от ужаса. Эти бутылки считались чуть ли не святыней.
— И ты взял одну из них?
— Хэтти уже все равно. Да и повод вполне подходящий.
Он снова высоко поднял бутылку.
— Я ведь должен был выпить за счастье невесты, как ты
— Ох, Сэм, — только и смогла проговорить Жози.
Жалость к нему, любовь, которую она пыталась заглушить в себе все эти годы, как-то разом нахлынули на нее, поглотив последние остатки здравого смысла.
Закрыв дверь своей комнаты, Жози вышла в коридор и неслышными шагами прошла несколько метров, остановившись около его номера.
Мысленно — в своем воображении, в своих мечтах — она не раз оставалась с ним наедине в его комнате. Улыбалась ему, чокалась с ним, прикасалась к нему. Но сейчас она находилась в реальном мире. Неужели она осмелится на нечто подобное наяву?
Даже если забыть на минуту, что она помолвлена.
Сэм распахнул дверь, которую оставил слегка приоткрытой, затем отступил немного назад, пропуская ее вперед. На какую-то долю секунды Жози заколебалась, но тут же отбросила прочь все сомнения. Их обоих бросили. Почему бы им не утешить друг друга, потягивая вдвоем великолепное виски из запасов Уолтера?
Кому от этого будет плохо?
Сэм прошел в комнату вслед за ней и закрыл дверь.
«Капитанские» апартаменты — довольно скромный номер, а теперь показался ей еще меньше, чем обычно, зато кровать на медных ножках под балдахином, которую она заправила утром, выглядела просто огромной. Уютно потрескивал огонь в камине, тихо шумела вода в джакузи.
Сэм тем временем налил два стакана виски. Она видела, что бутылка почти пуста.
— Присаживайся.
Жози огляделась вокруг. Кресло-качалка было завалено книгами, какими-то бумагами.
Сесть было некуда — только на кровать.
Она облизнула губы, еще раз с надеждой взглянула на кресло, словно ожидая, что по мановению волшебной палочки оно само сбросит все на пол и освободит место специально для нее. Но, увы…
Сэм смотрел на нее и ждал, когда же она наконец сядет. Если бы она принялась освобождать кресло, он решил бы, что она ненормальная. Она сделала глубокий вдох, чтобы как-то успокоить нервы, и осторожно присела на кровать, словно ожидая, что та вот-вот взорвется. Однако, когда кровать чуть-чуть прогнулась под ней, Жози почувствовала себя полной идиоткой. Надо же, сидит на самом краю с таким чопорным видом, будто аршин проглотила. Резким движением она уселась поглубже, облокотившись на подушки. Потом протянула руку за виски.
Он подал ей стакан, и их пальцы соприкоснулись на мгновение, не больше. Но ее словно электрическим током прошибло от его прикосновения. Сэм поставил бутылку на столик около кровати и поднял свой стакан. Обычный жест, когда люди чокаются. Уголки рта у него опустились.
— За них, — сказал он.
Жози не надо было объяснять, кого он имеет в виду. Конечно же, Курта и Изабел.
Она пригубила из стакана. Жидкость обожгла ей рот, но в то же время притупила остроту переживаний. Глаза начали слезиться. Она сделала большой глоток.
Сэм тоже. Затем облизнул губы и, не сводя с нее глаз, произнес:
— За нас.
«За нас?» — не поверила своим ушам Жози. Она судорожно глотнула. Вся задрожала. Но Сэм уже делал второй большой глоток, и она решила не отставать от него. «За нас». Жози чувствовала себя так, будто огонь бежит у нее по жилам. Последний глоток размягчил ее, утешил, сделал податливой. Она крепко сжала стакан. Над ней склонился Сэм.
— Подвинься.
Жози внимательно посмотрела на него, потом подвинулась, как он просил. Он сел, затем положил ноги на кровать и откинулся назад, тесно прижавшись к ней плечом. Через тонкую хлопковую ткань своего халата и его рубашки она ощутила тепло его тела. Его прикосновение обожгло ее сильнее, чем виски. Она попыталась слегка отстраниться. Но Сэм крепко обхватил ее колено.
— Не надо, — резко сказал он, — оставайся на месте.
Жози повернула голову. Его бездонные карие глаза были всего в каких-то сантиметрах от ее лица. Его рот почти соприкасался с ее губами. Он находился так близко от нее, что даже при неверном свете огня в камине ей был виден каждый волосок на подбородке, малюсенькая щербинка на переднем зубе — он как-то рассказал ей, что однажды в детстве упал и у него откололся кусочек эмали, — и даже почти незаметная вмятина от ветрянки, которая превращалась в милую ямочку, когда он улыбался. Надо быть Сэмом Флетчером, чтобы тебя могла украсить оспинка. Ей хотелось до нее дотронуться.
Но это опасно.
Не зная, как себя вести, она быстро сделала еще один глоток виски. Пожалуй, опасность не так и велика. Если уж за десять лет ничего не случилось…
И тут Сэм поцеловал ее.
Сначала Жози решила, что все дело в виски. Она опьянела, у нее начались галлюцинации. Прикосновение его губ было мягким и нежным. Его губы не обжигали, как виски, а дарили тепло, мерно разливавшееся по всему телу. Словно костер, мерцающее пламя которого, разгораясь, дает ровный яркий огонь.
Сэм целует ее!
Сэм.
Она взмахнула ресницами и тут же крепко зажмурилась. Рот ее был слегка приоткрыт. Она почувствовала вкус его губ, его языка. Ее сопротивление было недолгим. Когда его губы оторвались от ее губ и начали нежно исследовать сначала ее подбородок, потом щеки, она тихо застонала. Ей хотелось продолжения поцелуя. Но он уже нежно терся своей щетинистой щекой о ее подбородок, и это доставляло ей почти такое же удовольствие, как и поцелуй.
Жгучее желание, давно назревавшее внутри, вдруг выплеснулось наружу. Ее страсть была как свежий, только что распустившийся бутон, тянувшийся к свету.
«Это Сэм! — без конца повторяла она про себя. — Сэм!»
Ее мозг неустанно посылал ей предупредительные сигналы. Но тело ответило лишь коротким: «Да. Это случилось». А сердце вторило ликуя: «Наконец-то!»
Рот оказался самой благоразумной частью ее тела. Он сумел вымолвить: «Мы не должны», а ее руки даже попытались оттолкнуть Сэма. Он пробормотал: «Я знаю, знаю», но не остановился, а продолжал покрывать ее мягкими, нежными поцелуями, пока она не почувствовала себя вполне уютно в его объятиях.