Браки между Зонами Три, Четыре и Пять
Шрифт:
— Приемной.
— Нет, у нас нет такого слова. Просто становлюсь ему матерью.
— Понятно, ну, и, само собой, ты относишься к этим детям точно так же, как и к своим собственным, — сказал он, заранее передразнивая ее предполагаемую шаблонную фразу, которую произносят в таких случаях.
— Нет, я этого не говорила. И потом, пятьдесят детей — слишком много, не получится создать с ними очень близкие отношения.
— Ну, и тогда какие же они тебе дети?
— У них у всех равные права. И каждому я уделяю
— Я не так представляю себе мать своихдетей.
— Как ты думаешь, от нас ждут именно этого?
Ее слова привели его в ярость! Бен Ата вообще-то не особенно задумывалсяоб этом унизительном, отвратительном, навязанном ему союзе; он скорее жил чувствами. Но предполагал, что обязательно должны быть дети «для скрепления альянса», — или для чего-то в этом роде.
— Ну, а ты сама как считаешь? Ты-то о чем думаешь? О любовной интрижке раз в несколько недель? — И он фыркнул, выражая этим свое отвращение к невесте. Тоже мне!
Эл-Ит старалась не смотреть на него слишком пристально. Она заметила, что от ее пристального взгляда — каким она вообще привыкла смотреть на людей — Бен Ата приходил в замешательство. И, кроме того, жених понравился ей еще меньше, чем она ему. Ей казался вульгарным этот солдат, с тяжелым горячим телом, с горящими, возмущенными глазами, с грубыми, выгоревшими на солнце волосами, — они напоминали ей шерсть овец элитной породы, которых в ее стране выращивали на специально отведенной для них горе.
— Брак нужен не только для деторождения, — заметила она.
Смутно ощутив здравый смысл в ее замечании, Бен Ата громко зарычал и сильно стукнул кулаками по полу рядом с собой.
— Ну, если ты так считаешь, то вряд ли что-то понимаешь в этом.
— Куда уж мне, — огрызнулась она, — только ведь в нашей зоне это, как и многое другое, является предметом искусства.
— Еще чего не хватало, — сказал он. — Ну уж нет, нет, нет и нет! — Он вскочил и забегал по комнате, стуча кулаками по хрупким стенам.
Эл-Ит, по-прежнему сидя на своей подушке, следила за ним с таким интересом, как будто наблюдала за каким-то новым биологическим видом.
Бен Ата остановился. Он как будто внутренне готовился к чему-то. Потом обернулся, стиснул зубы, крупными шагами подошел к Эл-Ит, поднял ее с полу и бросил на постель, привычным жестом зажал женщине рот ладонью, задрал на ней платье, пощупал себя — убедиться, готов ли, грубо вошел в нее и завершил свое дело, для чего ему хватило полдесятка быстрых движений. И все это — не отрывая ног от пола.
Потом выпрямился и тут же смутился, поняв, что все было сделано как-то неправильно, и, как бы извиняясь, совершил в высшей степени непривычный для себя
Эл-Ит смотрела на него снизу вверх отсутствующим взглядом. Бен Ата поразился. Она не плакала. Не царапалась. Не обзывала его по-всякому. Не проявила холодного беспощадного отвращения, которое он с ужасом замечал в некоторых своих жертвах. Вообще ничего. Ему пришло в голову, что женщину заинтересовалоэто совершенно неожиданное для нее происшествие.
— Ну, ты,— прорычал он сквозь зубы, — надо же, как мне тебя навязали!
И тут Бен Ата услышал неожиданный, но безошибочно узнаваемый звук — она смеялась. Эл-Ит села, свесив ноги через край тахты, потом вдруг маленько всплакнула, отчего ее плечи бесшумно затряслись, затем, так же внезапно, прекратила рыдать, пробралась к своей подушке и уселась на нее спиной к стене, уставясь на жениха.
Он отметил, что она его боится, но не так, как ему бы хотелось.
— Ну, — сказал Бен Ата, — вот так-то. — И неловко искоса взглянул на нее, как бы ожидая реакции.
— Ты всегда ведешь себя с женщинами именно так? — спросила Эл-Ит. — Или просто я тебе не понравилась?
Услышав эти слова, он взглянул на нее с мольбой, присел на пол возле кровати и начал молотить кулаками по постели.
И тут до нее дошло, что он просто мальчишка, не более того. Эл-Ит посмотрела на него материнским взглядом, у нее самой были сыновья-подростки, и в первый раз ее сердце смягчилось.
Глядя на него своими большими глазами, еще полными слез, она сказала:
— Знаешь, мне кажется, ты кое-чему мог бы поучиться у нас.
Бен Ата неопределенно покачал своей большой лохматой головой, как будто на сегодня уже услышал достаточно много нового для себя. Так он и сидел, в той же позе, наклонившись вперед, не глядя на нее, но ловил каждое ее слово.
— Во-первых, ты слышал когда-нибудь, что для зачатия можно заранее выбрать подходящий момент?
Бен Ата вздрогнул. Потому что Эл-Ит снова заговорила о детях. Он снова стукнул кулаком по постели.
— Ты разве не знаешь, что на характер ребенка может повлиять момент его зачатия?
Он отрицательно покачал головой и вздохнул.
— Если я забеременею сейчас, что вполне возможно, тогда этому ребенку впоследствии не за что будет нас поблагодарить.
Бен Ата внезапно бросился на постель и лежал ничком, раскинув руки.
И снова наступило долгое молчание. Только витавший вокруг слабый запах напоминал о происшедшем соитии, и Бен Ата позволил себе поднять глаза на женщину. Она сидела, прислонившись к стене, очень бледная, усталая, на лице возле губы темнел синяк, в том месте, которое он прижал большим пальцем.