Браконьеры
Шрифт:
Правда, охотился он специфически, с вертолёта, но считал этот способ охоты вполне естественным, и даже недавние судебные процессы над такими же «воздушными стрелками» не подвигли его на соблюдение законов. Геннадий Фофанович Охлин, генерал МВД, начальник ХОЗУ Сыктывкарского ОВД, сам был законом.
Зам увещевал начальника недолго, споро уволился, и Охлин дал задание начальнику службы охраны ХОЗУ капитану Еремееву подготовить на субботу вылет в Печоро-Илычский заповедник, где у него была своя охотничья заимка и егеря всегда
– Предлагаю полететь в другое место, – сказал Еремеев, маленького роста, черноусый, юркий, подвижный.
– Не понял. – Охлин, громадный, выпуклый со всех сторон, похожий на располневшего борца, поднял на капитана глаза.
– В заповеднике сейчас копается какая-то экологическая комиссия, а на лося охота запрещена.
– Везде запрещена. Ну и что?
– Есть местечко, где нас никто не потревожит.
– Что за местечко?
– Я родом из Синдора, там рядом, в десяти километрах, на берегу озерца Глухое, есть хутор Синдор, несколько дворов, а зверья вокруг – немерено!
– Синдор? Там же недалеко лагерь.
– Усть-Вымлаг, восемнадцатое отделение, ликвидирован в конце девяностых. Природа сказочная, не пожалеете.
– Охотничий домик? Пансионат?
– Нету ни домика, ни пансионата, но мы устроимся там по-царски, гарантирую.
Охлин подумал.
– Собирай команду. Полетим в субботу утром.
– Лучше в пятницу вечером, я всё подготовлю.
Так генерал и оказался в пятницу, двадцать восьмого июня, на борту вертолёта «Ка-226», вмещавшего шесть-семь пассажиров. Вместе с ним в кабину влезли трое сопровождавших: капитан Еремеев и два телохранителя генерала, сержанты Петро и Вован, похожие друг на друга как два простых карандаша.
В начале шестого вертолёт взлетел с площадки рядом с коттеджем Охлина, расположенным на окраине посёлка Седкыркош, недалеко от речки Вычегды. Коттедж в этом месте генерал построил недавно, отгородившись высоченным забором от соседских дач, не обращая внимания на шум, поднятый журналистами: строение возводилось в природоохранной зоне, с нарушением федерального законодательства. Но Охлин получил письменное разрешение от прокурора области и считал себя свободным от каких бы то ни было обязательств.
Лето в этом году выдалось умеренно жарким, температура воздуха в Сыктывкаре и окрестностях не превышала днём двадцати пяти градусов по Цельсию. Поэтому к вечеру нужно уже было надевать что-то плотное, и одеты все были в новейший армейский камуфляж, в котором было тепло в морозы и не жарко в зной.
Вертолёт за час долетел до Синдора, взял на борт ещё двух пассажиров: егеря Степчука и начальника Синдорского охотохозяйства Пуфельрода, после чего сел прямо на песчаный берег речки Вис, рядом с хутором под тем же названием и старой узкоколейкой, которой ещё пользовались местные жители, судя по блестящей поверхности рельсов.
Выгрузились, оглядываясь по сторонам с любопытством.
– Я сейчас, – бросил Пуфельрод, небольшого роста, как и Еремеев, но пухлотелый и круглолицый.
Он бросился к околице деревушки, где появились местные жители, привлечённые визитом: две женщины в платках и трое ребятишек.
Охлин скептически оглядел старые хаты, подметив кое-какой ремонт крыш, сруб нового дома.
– Кто-то обещал мне комфорт.
– Будет комфорт, товарищ генерал, – не слишком уверенно сказал капитан. – Борис тут давно пасётся, всех знает. Хутор этот почти умер к началу века, потом сюда приехал из большого Синдора лесник, Пахомычем все кличут, а за ним ещё несколько семей, в том числе молодёжь. Девочки есть.
– Откуда сведения?
– Боря сообщил.
Словно иллюстрируя слова капитана, из-за второй хаты выглянула ладная девица с распущенными льняными волосами, одетая в сиреневую футболку и джинсы, посмотрела на вертолёт, на разминавшихся мужчин и скрылась.
Охлин и Еремеев переглянулись.
– Ушлые вы с Борей хлопцы, – хмыкнул генерал.
– Мы не ждём милостей от природы, – весело сказал капитан. – Мы их берём сами.
Прибежал главный охотовед Синдора.
– Всё в порядке, можем устраиваться на постой.
– Условия нормальные? – строго спросил Еремеев.
– Для вас хату освободили, с евроремонтом.
– Знаем мы ваши евроремонты. А что там за тёлка пряталась?
– Какая тёлка?
– Вон за тем домом.
Пуфельрод бросил взгляд на опрятного вида деревянную избу под новомодной синей черепицей.
– Слева хата лесника Пахомыча, справа какая-то молодёжь живёт, может, их гостья? До вечера ещё успеем познакомиться.
Охлин подозвал крупногабаритных телохранителей.
– Пошли заселяться, орлы, берите вещи. Кстати, Петро, ты зачем голову побрил? Ты же вроде не лысеешь.
– Он теперь будет бегать быстрей, – хихикнул напарник Петра Вован, – а то раньше цеплялся волосами за воздух.
– Шутник, – ухмыльнулся широкоротый Петро. – На себя посмотри.
Вереница гостей потянулась к околице хутора.
К восьми часам разместились в добротном строении с тремя комнатами и в небольшой пристройке, больше похожей на сарай, но с кухней.
Пуфельрод подсуетился, и генерала после прогулки по хутору ждал отличный ужин с водкой на аперитив и виски на диджестив.
– Там ещё тёлки гуляют, – заявил исчезнувший на полчаса Вован; вид у него был возбуждённый. – Целых три. А одна, городская, видать, с бабкой направо в саду сидит. Геннадий Фофанович, разрешите познакомиться?
– Только без хамства, – проворчал Охлин, заметив, что телохранители хорошо «приняли на грудь».
– Да ни в одном глазу! – пообещал Вован.
– Проследи, – посмотрел на Еремеева генерал. – И девицу эту приведи. – Он усмехнулся: – Чаем угостим.
Капитан козырнул, ответив хищной усмешкой.