Брат моего парня
Шрифт:
Он позвонил почти в одиннадцать вечера и попросил спуститься. Он привез мне цветы. Цветы! Без повода. Я… была обескуражена.
Меня снедает внутреннее волнение, ведь завтра мы поедем на дачу его друзей с ночевкой, и с девяностопроцентной вероятностью ночевать мы будем в одной постели.
Я чувствую себя отвратительно, потому что двигаясь по зданию я, как вор, ловлю любое движение в радиусе десяти метров в надежде…
Боже, ну что за дура?
Да, я хочу его увидеть.
Хочу увидеть
Я страдаю напрасно.
Двигаясь к освещенной фонарями парковке, вижу, что на ней нет черного джипа, как и любых других дорогущих тачек.
От холода ускоряюсь и роюсь в кармане своей куртки, ища ключи от своей машины.
Я не знаю, появлялся ли мистер совершенство здесь на этой неделе или нет, по крайней мере, не в мою смену.
Заведя мотор, грею дыханием руки.
Салон остыл до состояния холодильника, а подогрев сиденья будет раскачиваться вечность.
Я не сказала Владу о том, что меня занесло на работу к его семье.
Он звонит каждый вечер, но я так ему и не сказала, хотя он спрашивал о том, где я работаю. Судя по всему, сам он здесь не появляется, так что случайная встреча маловероятна. В любом случае, я всегда могу наврать с три короба, ведь я уже это сделала. Наврала ему.
Разве это не признак того, что у нас что-то идет не так?
Идеальная пара в моих мечтах это такая, в которой никто никому не врет.
Что ж. Возможно дело в том, что мне пора повзрослеть?
– Пфф… – сдав назад, выруливаю с парковки.
В городе зажглись фонари и вывески магазинов.
Я выехала достаточно рано, чтобы не попасть в пробку. Заехав в продуктовый магазин, забрасываю в корзину продукты из категории “больничных” наборов. Фрукты, колбасу, хлеб.
Моя двоюродная сестра Аня загремела в больницу на сохранение по беременности. Забеременеть в девятнадцать…
Плюс ко всему, она умудрилась сделать это от космического придурка, в которого влюблена по самые уши. Кирилл Дубцов. Золотой мальчик нашего универа. Его отец – мэр, а мать – декан университета. Уже одного этого хватает, чтобы понимать – вполне возможно, он видел золотой унитаз не только по телеку.
– Я думала, беременные должны набирать вес, а не наоборот, – говорю, изучая ее измученное бледное лицо пятнадцать минут спустя.
Пристроившись плечом к стене больничного коридора, она кутается в домашнюю вязаную кофту.
– Я тоже так думала… – отвечает устало.
У нее кошмарный токсикоз. Из-за него она и попала сюда.
– Видимо, все дело в том, чей ребенок у тебя в животе… – начинаю развивать свою мысль, но тут же замолкаю. – Извини… я забыла, что ЕГО нельзя поливать дерьмом…
Я знаю Дубцова слишком плохо, чтобы однозначно что-то утверждать, но этот человек совсем не одуванчик, а Анька… она как раз таки и есть одуванчик. Она сирота. Ее воспитывал дед, а Дубцов, он как таран.
– Угу, – вздыхает она, заглядывая в стоящий на подоконнике пакет. – Блин… – бормочет, доставая оттуда колбасу. – Забери ее домой. Меня от нее тошнит…
– Класс, – фыркаю. – Положу ее в карман.
Анька улыбается.
– Как у тебя дела? – спрашивает, посмотрев на меня.
– Эмм… – заправляю за уши волосы. – Волшебно.
Рассказываю ей о своей работе, когда в коридоре возникает ее муж.
Бодро шагая, он тащит в одной руке увесистый пакет, а во второй спортивный рюкзак. Его голова коротко острижена, на плечах черный пуховик, на ногах спортивные штаны и кроссовки. Он слишком высокий и привлекательный, чтобы его можно было не заметить, но я все равно бормочу:
– Легок на помине.
– Ммм? – обернувшись, Анька находит его глазами, и я понимаю, что перестаю для нее существовать, как и весь мир.
– Ладно, я побежала, – быстро клюю ее в щеку и забираю с подоконника свою сумку.
– Пока…
Дубцов молча мне кивает, проходя мимо.
Сворачивая за угол, я вижу, как они прилипают друг к другу в объятьях, а потом Кирилл нежно убирает ей за ухо прядь рыжих волос.
Меня цепляет мысль, что это как раз те отношения, в которых друг другу не врут. Во-первых, потому что Аня патологически неспособна врать, а во-вторых, они как приклеенные. Может, они даже мысли друг друга читают?
Пока иду к машине, ветер треплет мои волосы.
Я не надела шапку, но салон, слава богу, еще не успел остыть.
Вернувшись домой, я выслушиваю нытье своей сестры о том, что сегодня пятница, а ей так и не вернули телефон. Принимаю ванну, после чего сажусь за свой доклад и разделываюсь с ним почти в полночь.
– Надеюсь, я не должна читать тебе лекцию о контрацепции и социальной ответственности, – стоит над моей душой мама, когда утром я аккуратно пристраиваю у себя на голове шапку. – Мне хватает твоей сестры, чтобы сажать себе нервные клетки.
– Просто отдай ей телефон, – говорю, подкрашивая губы. – Иначе она всех достанет.
Сейчас десять утра, а Василина по выходным не просыпается раньше одиннадцати.
– Обойдется, – фыркает мама. – Она же неуправляемая. Ты знаешь, что она сказала учительнице позавчера? Что не посмотрела какое-то там видео, которое им задали посмотреть дома, потому что она очень занятой человек!
Прыснув от смеха, беру с тумбочки свой рюкзак.
– Видео длится полторы минуты, – продолжает она. – Я освобожу ей время. Отец разбаловал ее. Ей нужен не телефон, а ремень.