Брат, останься в живых
Шрифт:
– А это что такое? – свирепо спросил Эдуард Витальевич.
И высветил следующую картинку. Камера из коридора запечатлела момент, как Симона заходила в его комнату. Но ведь в этой комнате была другая камера, можно было посмотреть, что там происходило на самом деле... И Эдуард Витальевич переключился на эту камеру. Но вместо изображения – темнота, зато слышно, как возятся в постели мужчина и женщина. Все те же интимного характера звуки... Как будто камера из его комнаты сломалась и выдавала только аудиосоставляющую.
Эдуард Витальевич отключил изображение, вернее, его отсутствие. И звук выключил, чтобы не слушать стоны, как он думал, его дочери. Окатил Стаса леденящим взглядом.
– Ну и что ты мне на все это скажешь?
– Вы стали жертвой мистификации...
– Боюсь, ты сам скоро станешь жертвой...
У Стаса не было никакого желания оправдываться. Да и смысла в том не было. Тот, кто вел игру против него и Симоны, представил Эдуарду Витальевичу гораздо более веские аргументы, чем те, которые мог бы привести он.
– Я ни в чем не виноват.
– Плохо, что ты не чувствуешь за собой вины. Плохо, очень плохо... А ты должен осознать свою вину. Должен...
– Не было у нас ничего с Серафимой...
– Я тебе не верю... И ей не верю...
– Плохо же вы знаете свою дочь.
– Я хорошо знаю людей. И хорошо знаю, на что они способны... Но и я способен на многое... А я предупреждал, что убью тебя за Серафиму. Предупреждал?
Стас промолчал. Что толку говорить с человеком, который тебе совершенно не верит. А то, что его предупреждали... Невозможно было поверить в то, что его могут вот так просто взять и убить. Да и не тот случай, чтобы убивать...
– Предупреждал, – ответил за него Эдуард Витальевич.
– И что дальше?
– А дальше... Надо думать, что будет дальше... Думаю, убивать тебя не стоит. Все-таки ты родственник, хотя и дальний. И Серафиму однажды спас... Но больше ты у меня не работаешь. И в Москве ты не останешься. Тебя отвезут на вокзал, посадят на поезд и отправят домой... Считай, что легко отделался...
– Как скажете... – пожал плечами Стас.
Домой так домой. В любом случае он не мог больше оставаться в доме, где ему не хотят верить...
До отправления поезда оставалось пять минут, когда дверь в купе с грохотом отошла в сторону и на пороге появилась запыхавшаяся Симона. Не обращая внимания на его соседей, ворвалась в купе и решительно схватила Стаса за руку.
– Забирай вещи! Пошли!
– Куда?
– Тебе нельзя ехать...
– Почему?
– Потом расскажу...
Стас понял, что спорить с ней бесполезно. Тем более что не очень-то хотелось уезжать из Москвы. Они вместе покинули отправляющийся поезд, через здание вокзала вышли на площадь, где стояла машина, на которой она за ним приехала. Серебристый джип «БМВ» с округлыми формами –
Она сама повела машину.
– И куда мы едем?
– Куда глаза глядят... Я водитель, а ты мой телохранитель...
– Разжалованный телохранитель, – с горькой усмешкой поправил ее Стас.
– Это тебя отец разжаловал. А я тебя от себя не отпускала... Как ты мог уехать без меня? Даже не попрощался...
– Так было нужно... Так куда мы все-таки едем?
– А куда угодно! Лишь бы подальше от Москвы...
– Может, все-таки расскажешь, что произошло?
– Тебя хотят убить!
– Ты хоть сама поняла, что сказала?
– Тебя хотят убить. Еще раз повторить?
– Откуда информация?
– Погребняк сказал.
– Тебе?
– Нет. Он с Дианой разговаривал... В общем, у них роман... И служебный и вообще...
– Ты в этом уверена?
– Абсолютно... Это они все подстроили. Это они меня шлюхой сделали...
Симона крутила руль. Внешне бесстрастное выражение лица, сосредоточенный взгляд устремлен вперед, а на глазах слезы...
– Зачем?
– А я не хочу, чтобы Диана замуж за отца вышла. И его отговариваю... Она меня ненавидит... И тебя возненавидела... Ты же ей отказал. А она на дух не переносит отказов...
Все это было похоже на правду. Диана еще та штучка – и сама по себе на многое способна, а если с ней еще и Погребняк заодно... Но если бы о ней рассказывал кто-то другой, искушенный жизнью. А Симона маленькая, хрупкая. Наивное дитя, одним словом.
– Откуда ты все знаешь?
– А думаешь, я дура, да?.. Нет, мой дорогой, не дура... В таком гадюшнике жить, сама гадюкой станешь... Погребняк сказал ей, что отец поверил, что согласился с ним...
– В чем согласился?
– Погребняк предложил ему тебя убить, а он согласился... Тебя убить хотят! За то, что ты со мной был!
Стас не верил Симоне. Не хотел верить. Вина его не доказана. К тому же Эдуард Витальевич – двоюродный брат его матери, он не может позволить убить ее сына только за то, что у него предположительно любовь с его дочерью...
– Этого не может быть...
– Может... С тобой в поезде два человека должны были ехать. В пути с тобой должен был произойти несчастный случай...
– Я тебе не верю...
– Ты не веришь!.. А я, думаешь, могу поверить в то, что мой отец так легко может лишить жизни человека?
– Не можешь. И не верь!
– А я верю... Ты думаешь, я не знаю, почему моя мама умерла?..
– Насколько я знаю, это был сердечный приступ...
– Да уж! Она никогда не жаловалась на сердце... А на отца жаловалась... У нее роман был. С одним человеком. Я случайно узнала... И отец случайно узнал. А через два дня после этого мамы не стало... Вот и думай...