Брат, стреляй первым!
Шрифт:
Лев Вершинин вернулся домой поздно, в двенадцатом часу ночи. С Игорем в «Калинке» засиделся. Водочку попивали под хорошую закусь, проблемы обсуждали. И нет-нет да на входные двери посматривали. А вдруг «оружейные отморозки» с автоматами нагрянут да стрелять по ним начнут. «Стволы» у оперов в кобурах на всякий случай в полной боевой, с предохранителей сняты…
Но ничего не случилось. Никто не покушался на них. И в одиннадцать они с Игорем отправились по домам. Лев сел в свою старенькую «двойку» и через полчаса
Он вставил в замочную скважину ключ. Но вдруг обнаружил, что дверь открыта. Жуткое предчувствие ворохнулось в нем, заледенило кровь. Лев выхватил пистолет и осторожно вкрался в прихожую. Никого… Гостиная… Пусто… Только ковер смят, будто по нему стадо мамонтов прошлось…
Жену он обнаружил в спальне дочери. Катя и Вика сидели на кровати, обнявшись. И беззвучно плакали.
— Что случилось? — тихо спросил Лев. Катю как током ударило. Она резко развернулась к нему, впилась в него ненавидящим взглядом.
— Будь ты проклят!
Такого он от нее не ожидал.
— Катя, ты что? — ошалело уставился на нее Лев.
— Будь ты проклят со своей службой… — уже гораздо тише, почти шепотом проговорила Катя.
— Да что тут случилось, в конце-то концов?
— Вику изнасиловали. Вот что!
Катя всхлипнула, заголосила и еще крепче обняла дочь. И Вика заревела навзрыд.
Кате — тридцать шесть, Вике — пятнадцать. У Левы еще молодая жена и уже почти взрослая дочь. Они всегда жили душа в душу, не ссорились, не ругались. А тут…
Вику изнасиловали… В это просто невозможно было поверить.
— Кто?.. Кто это сделал? — Вершинин захлебывался яростью.
Попался бы сейчас насильник ему в руки. Это был бы последний миг в его жизни…
— Я спрашиваю, кто это сделал? — ревел он. Наконец Катя услышала его.
— Те, которые и меня изнасиловали… — сказала она. И забилась в истеричных рыданиях. Вершинину пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить ее говорить.
— Они… Они ворвались в дом, — всхлипывая, рассказывала она. — Их было четверо, все здоровые, крепкие… Меня повалили на ковер, Вику утащили в ее комнату… И началось… Они изнасиловали нас, понимаешь!..
А потом она сказала самое ужасное… Катю преступник поимел в задний проход. И сказал, что именно это велел сделать ее муж.
— Он сказал, что ты послал его в задницу…
Вершинин заревел, как самый настоящий лев. Теперь нет ничего в его жизни важнее, чем отомстить этим ублюдкам. Он отомстит им. Он их уничтожит…
Телефон зазвонил во втором часу ночи. Лев схватил трубку. И услышал противный голос:
— Ну что, менток! Теперь ты понял, что мы серьезные люди?
— Ax ты, пидер конченный! — взорвался Лев. — Что ж ты, падаль, сотворил?.. Что ж ты со мной не встретился?..
— А ты что, тоже этого хочешь?..
— Я доберусь до вас, ублюдки!
Телефонная трубка треснула в руках Вершинина.
— А вот этого я тебе не советую… В следующий раз мы убьем и тебя, и твою жену… Ты ведь уже понял, мы слов на ветер не бросаем…
Урод сказал об этом зловещим загробным голосом. И Вершинин ясно осознал, что это не пустая угроза.
— Ты подумай, мент… Ты хорошо подумай…
— Мразь! — процедил сквозь зубы Лев. Покушение на Игоря, надругательство над его семьей. Все это звенья одной цепи. И следующим звеном будет смерть Кати и Вики. Этого Вершинин допустить не мог.
Его душила злоба. Но злоба бессильная…
— Все это слова, мент… Короче, ты под нашим жестким контролем. И твой дружок тоже. Одно неверное движение, и все. Можешь заказывать гробы для своих домашних…
В трубке послышались длинные гудки. Как будто все силы выжал из него этот разговор. Лев долго укладывал трубку на рычаги аппарата, затем медленно добрел до кресла. И в изнеможении опустился в него.
Отморозки зажали его со всех сторон. Только дернись, останешься без семьи — он это ясно осознавал. Он не переживет, если Катю и Вику убьют.
Лев застонал от ярости и бессилия. Он не мог потерять семью. Но и оставить ублюдков безнаказанными тоже не мог…
Оксана упорхнула рано утром. Никита сунул ей сотню долларов и с легким сердцем выставил ее за дверь. Вчерашней жалости к ней у него уже не было. Вчера было сыро, дождь. Полезли сопли. А сегодня солнце светит в окно, лужи высыхают. И сырость под носом проходит. Не надо жалеть тех, кто в этом не нуждается…
И себя жалеть не надо. Все хорошо! Все просто чудесно!..
На этой волне Никита заснул снова.
Разбудил его звонок в дверь. Никита встал, бросил взгляд на настенные часы. Одиннадцать часов, почти полдень…
В гости к нему пожаловали менты. Никита не торопился им открывать. Но они настаивали…
— Открывайте, гражданин, — велел пузатый коротыш с погонами капитана милиции. — Вижу, вижу, вы в глазок на нас смотрите…
Он достал из кармана красные корочки, раскрыл их и поднес к глазку.
— Капитан Пуговкин, — представился он. — Участковый инспектор… Нам только прописку вашу посмотреть. Открывайте…
С паспортом у Никиты было все в порядке. В смысле прописки. А вот с остальным… Но он все же открыл дверь. А куда деваться?
Вслед за Пуговкиным в квартиру вошел мужчина в штатском и два сержанта-постовика.
— Ваш паспорт, молодой человек! — потребовал участковый.
Никита без возражений протянул ему свой серпас-тый-молоткастый. Пуговкин лениво пролистал его. Отдал мужчине в штатском. Тот посмотрел только на первую страничку.
— Ну вот и познакомились, гражданин Брат, — небрежно усмехнулся он.