Брат теней (авторский сборник)
Шрифт:
Жить на четвертом подземном уровне значило, занимать здесь достаточно высокое положение. Конечно, это несравнимо с комнатой или несколькими комнатами над поверхностью с настоящим окном, но это и не жилье на глубине двух или трех километров под поверхностью.
Я нашел второе пересечение и остановился у шестой двери. К ее поверхности было привинчено переговорное устройство и телекамера, позволявшая жильцу увидеть меня.
Я нажал на кнопку переговорного устройства.
— Мэрдок Джорн, — представился я, —
Я так долго ждал ответа, что уже начал сомневаться, дома ли Кафу.
— Зайди.
Преграда отодвинулась, и я вошел в комнату, которая была полной противоположностью тому дому с каменными стенами на Сорорисе, где я совершил мою последнюю сделку.
Хотя на Лилестане даже мужчины одевались в яркие пестрые одежды, эта комната была выдержана в приглушенных тонах. Мои тяжелые ботинки утонули в упругом бледно-желтом ковре полевой растительности. Длинные стебли повыше, увенчанные колеблющимися зелеными ягодами, формировали изящный узор вдоль стен комнаты.
Кресла цвета земли при контакте с телом садящегося принимали самую удобную для его размеров и веса форму. С потолка комнату освещало ласковое весеннее солнце. Этим иллюзии не исчерпывались. За раздвинутыми высокими стеблями растений виднелось окно. Через него можно было наблюдать уголок экзотической живой природы.
В кресле возле этого «окна» сидел Кафу. Он родился на Тотии и ростом был немного ниже среднего роста терранцев. Темно коричневая кожа так сильно обтягивала его хрупкие кости, что вызывала мысль о дистрофии. Из глубоких глазниц на выпуклом черепе меня настороженно рассматривали внимательные глаза.
Вместо пышных туник Лилестана, он носил одежду своей родины — начинающийся от стоячего плотного воротника и доходящий до лодыжек балахон с широкими закрывающими пальцы рукавами.
На столике рядом с креслом лежали сверкавшие камешки, из которых он выкладывал какой-то узор. Возможно, это были фишки для какой-нибудь экзотической игры.
Одним движением он смел все со стола, как будто освобождая место для работы, и спрятал камешки в кармане рукава. В приветствии, принятом у его народа, он прикоснулся пальцами ко лбу.
— Приветствую тебя, Мэрдок Джорн.
— И я тебя, Кафу.
Тотиане не использовали сложных форм вежливости, считая главными добродетелями скромность и простоту.
— Прошло так много лет…
— Пять.
Как и на Сорорисе, меня неожиданно охватило беспокойство, захотелось побыстрее закончить все дела и уйти из этой украшенной искусственными растениями комнаты.
На моем плече пошевелился Иит, и мне показалось, что я увидел в глазах Кафу искорку интереса.
— Мэрдок Джорн, у тебя новый компаньон.
— Пукх, — сдерживая нетерпение ответил я.
— Да? Очень интересно. Но сейчас ты думаешь, что пришел ко мне через столько лет не для того, чтобы обсуждать разные формы жизни. Что ты хочешь сказать мне?
Теперь я был искренне озадачен. Перейдя так быстро к сути дела, Кафу пренебрег общепринятыми обычаями. Он не предложил мне присесть или выпить чего-нибудь освежающего и не выполнил ни одной из условностей, которые обычно были в ходу в подобных ситуациях. Правда он не выказывал враждебности ко мне.
На такую холодную встречу я решил ответить равнозначной вежливостью.
— У меня есть камни на аукцион.
Руки Кафу поднялись в жесте который на его планете означал отказ.
— Мэрдок Джорн, тебе здесь ничего не продать.
— Ничего? А что ты скажешь об этом?
Если бы он встретил меня более приветливо, я бы высыпал зеленые камни на стол, но теперь я лишь показал ему на ладони лучший из них. Я понял, что освещение в помещении было особенным — в его лучах стали бы видны любые подделки или скрытые недостатки камней. Теперь я не сомневался, что этот зеленый камень выдержал первую проверку.
— Мэрдок Джорн, тебе ничего не продавать. Ни здесь, ни на любом другом легальном аукционе.
— Почему?
Он был слишком уверен в своих словах. Кафу не практиковал в торговле ложь. Если он говорил, что мои камни не могут продаваться, значит это действительно было так, и я бы сам обнаружил, что любой официальный аукцион для меня закрыт. Я не сразу осознал тяжесть этого удара и добивался причин такого запрещения.
— Ты внесен в Список подозреваемых в совершении преступления, — наконец объяснил он.
— Откуда обвинение?
Я сразу подумал о возможности снятия обвинения. Зная имя клеветника и имея возможность оплатить судебные издержки, можно было официально потребовать судебного разбирательства.
— С того света. Обвинителя зовут Вондар Астл.
— Но он мертв! Он был моим учителем, но он умер!
— Это так, — согласился Кафу. — Но обвинение сделано от его имени, оно подтверждено его личной печатью.
Это означало, что я не мог протестовать. По крайней мере не сейчас, а лишь тогда, когда смогу заплатить астрономический гонорар официальным экспертам — тем, кто сможет выиграть это дело, которое, возможно, придется слушать не на одном планетном суде.
Попав в Список, я лишался шансов сотрудничать с имевшими солидную репутацию коммерсантами. Кафу сказал, что меня обвинили от имени умершего человека. Кто это сделал и зачем? Был ли это Патруль, который все еще хотел использовать меня в какой-то своей комбинации в поисках камней предтеч? Или Гильдия? Камень предтеч — я уже давно не вспоминал о нем — я был слишком занят налаживанием торговли. А может, кто-то просто хотел расстроить мои планы?
— Очень жаль. Похоже, что это очень хорошие камни, — продолжил Кафу.