Брат жениха. Он хочет меня
Шрифт:
— Нет.
— Тогда зачем, Марат?
— Потому что она мать моего ребёнка, и я хочу, чтобы обе они имели комфортные условия для жизни. — Старался говорить ровно и спокойно, но этот допрос с пристрастием начал раздражать. Особенно когда Лиля попадала в яблочко.
— Ну она же не ребёнок! Работает, наверное, — выразила недовольство Лиля. — Зачем тебе обеспечивать ещё и здоровую кобылицу?
— А я не понимаю, в чём у тебя тут вопросы? И тебя бы я обеспечивал точно так же, и ребёнка.
— Да, но только я не могу родить,
— Лиля, — предупреждающе рыкнул я.
Она закрыла лицо руками и заплакала.
— Ты… ты уйдешь. Ты теперь уйдёшь…
Господи, как по сердцу ножом… Подошёл к ней и присел рядом, убрал её руки от лица, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Не говори глупости. И не ревнуй, — сказал я Лилии. — Дело не в том, что ты… Что у нас есть некоторые сложности. Дело в том, что этот ребёнок уже существует, и я хочу помогать дочери. Это правильно. Это моё прошлое, Лиль. Ты прекрасно понимаешь, что до встречи с тобой я не жил монахом. У каждого есть прошлое.
— Ты её любил? — спросила она, всхлипывая. — Мать девочки.
— Почему ты спрашиваешь?
— Раз у вас даже дочь родилась. Значит, любил.
— Ну, наверное, любил, — пожал я плечами. — Но теперь это в прошлом. А ребёнок навсегда, ты же понимаешь. Почему не помочь, если я могу обеспечить девочке хорошую жизнь, питание, дать образование?
Чувствую, как мне аукнутся однажды эти слова, но сейчас у меня просто язык не повернётся сказать, что да, кажется, люблю её. Даже эти две недели я был сам не свой, физически тут, а мыслями в России… И я уже не смогу не думать о Лине. Просто не смогу. Но сказать это всё прямо сейчас ей в глаза?
— И ездить, как ты догадалась, домой я теперь буду чаще.
— Ты завтра летишь к ней?
— К дочери?
— К обеим…
— К дочери, — настоял я. — Да, я лечу к ней.
— Ты купил этой женщине дом?
— Не “этой женщине”, а дочери, Лиль. Да, купил. И что?
— Ей что — негде жить или она тянет из тебя деньги, Марат? — Лиля, кажется, готова была рвать на себе волосы от невыносимой сложности этой ситуации. Её кулаки были плотно сжаты, я чувствовал, как её колотит от нервов. А я в каждом ответе просто танцую босиком на углях…
— Нет, я решил это сам. У них слишком тесный и уже очень старый дом.
— Мне кажется, ты просто её любишь, да и всё, — сжалась она в ком в кресле, обняв себя руками. — Матерям своего ребёнка из прошлого дома не покупают…
— Лиль… — Устало я сел прямо на ковре, устав сидеть возле неё на коленях. — Я очень устал. Я тебе уже всё объяснил. Давай закончим, пожалуйста.
— Ты с ней спал в этой поездке, скажи мне? — продолжала она глотать слёзы и рвать мне этим сердце. — Я же чувствовала, что ты словно чужой вернулся. Как будто тебя подменили за эти сорок восемь часов! Сторониться стал меня. Секс нам запрещён был, но ты и обнимать, и целовать меня перестал.
— Лиль!
— Марат, скажи мне! Ты с ней спал, да?
Да, таких чувств, как к Багире, у меня к Лиле никогда не было. Но я ведь женился на ней, она мне не чужая… Мне больно от её слёз и от всей этой ситуации, в которой я виноват больше всех, наверное. Ляпнул тогда про этот чёртов аборт, не мог сказать как-то иначе… Но откуда я мог знать, что всё повернётся именно так?
— Нет, не спал, — честно ответил я, проведя ладонью по лицу. — Пойдём отдыхать, Лиль…
Она встала на ноги и посмотрела в моё лицо.
— Пожалуйста, только не обманывай меня… Я не переживу.
27.
Стоял и улыбался, сжимая в руке лист. Всю усталость перелёта и тяжесть последних дней как рукой сняло после итогов проведения экспертизы. В них говорится, что на все возможные проценты биологическим отцом Соболевской Алисы Павловны являюсь я. Нисколько не сомневался в этом факте, но всё равно просто счастлив удостовериться… Теперь Ангел никуда не сбежит от меня и ребёнка не спрячет. Уже завтра мы поедем и оформим Алису на меня. Всё заранее узнал, процедура быстрая и безболезненная. Если в графе "отец" стоит прочерк в свидетельстве о рождении малыша, то вписывают первого заявившего свои права на него при согласии матери. Встреча назначена на одиннадцать утра в отделе ЗАГС. Ты моя, Алиса.
Достал телефон и набрал номер Лины. Спустя пять гудков она ответила.
— Да.
— Привет, — сказал я ей.
— Привет, Марат.
— Продукты сегодня привозили?
— Да. Слушай, мы не успеваем съедать всё, а я скоро в дверной проём не пролезу. Ну куда ты такие пакеты присылаешь? Нас тут не рота солдат, а двое взрослых и один ребёнок.
— Ничего, лишь бы не голодали. Малышке нужно хорошо питаться.
— Да мы и не голодали.
— Марк вам возил продукты, я видел.
До сих пор эта мысль покоя не даёт. Мои девочки нуждались, бананы себе позволить не могли, а я не знал ничего…
— Да мы… — замялась она. Как всегда, ей почему-то стыдно, что она просто слабая и беззащитная перед злым оскалом мира девушка. Она и должна быть такой, она не обязана кормить и тянуть дитя. Это моя роль, но только узнал я о ней позже. Теперь я научу её, что такое быть просто женщиной. Хватит уже ей быть сильной. — Ладно, спасибо. Но всё равно это слишком много.
— Дарёному коню знаешь куда не смотрят? — съязвил я.
— Знаю.
— Ну и всё. Я результаты теста получил.
На секунду она замолчала. А потом спросила:
— И что там? Ты отец или не ты?
— Прекрасно знаешь, что я.
— А ты сомневался?
— Нет.
— Зачем тогда тест делал?
— Маме с папой показать. И ещё для того, чтобы ты не надумала ребёнка от меня прятать.
— Я и не собиралась! От тебя не спрячешься…
— А это очень мудрое решение. Завтра мы едем в ЗАГС. В одиннадцать приём. Я заеду за вами в десять.