Братишка, оставь покурить!
Шрифт:
— Я и в самом деле вас не звал, — заметил он брюзгливо. — Не звал я вас. Выйдите пока.
…Разговор продолжался. Я спрятал оружие на место под куртку и налил себе еще коньяку. С удовлетворением отметил, что рука держит бутылку ровно, не дрожит, ничем не выдает волнение.
— Тебе налить? — спросил у Пегого.
Он отрицательно качнул головой. И тут же сказал прямо противоположное:
— Ладно, наливай.
Что ж, в армии всегда выполняется последняя команда. Набулькал и ему с полрюмки, поставил коньяк и развалился в кресле.
— Слушай, не знаю, как тебя кличут, — заговорил четко и ясно. — Ну да раз не представляешься, черт с тобой, от меня не убудет… Так вот, ты можешь сейчас кричать, можешь поднять тут стрельбу, можешь еще какую-то глупость выкинуть… Но запомни главное: либо ты мне завтра же отдаешь паспорт, который я заработал, выполнив условия нашей сделки, либо я тебе устрою веселую жизнь.
— Ты мне угрожаешь? — высокомерно вскинул подбородок Пегий.
Мне ничего другого не оставалось сделать, как только пожать плечами.
— А это уже ты сам называй как хочешь. Мне на терминологию плевать. Но одно я тебе могу сказать четко: Корифей в любом случае обязательно узнает, как ты встречаешь людей, которых он к тебе направляет.
Эти слова уже не просто угроза. Это слишком серьезно, чтобы он не отреагировал на них. Потому что в криминальном мире такие вещи не прощаются.
— Послезавтра, — угрюмо поправил меня Пегий. — Мы успеем только послезавтра.
Что ж, мне особенно спешить некуда. Еще денек походим без пачпорта.
— Ладно, послезавтра, — великодушно разрешил я. — Где и когда?
— Знаешь Измайловский парк?
Измайловский парк? Ага, нашел дурака! Измайловский парк, насколько я знаю, один из самых больших городских парков мира. Там дивизию со всем тяжелым вооружением можно скрытно разместить, не то что парочку киллеров с пистолетами. Кроме того, это любимое место встреч московских гомосексуалистов, так что там многие прячутся по кустам…
— Ну конечно — в Измайловском парке! И там, в темном глухом углу, на таинственной полянке… — я не считал нужным скрывать насмешки.
— Заткнись! — оборвал Пегий. — Я имею в виду станцию метро «Измайловский парк».
Метро? Ну, в метро еще куда ни шло. Хотя… Хотя кто его знает… Послушаем дальше.
— Скажем так: бывал.
— Если подняться наверх, там находится большая гостиница «Изамайловская». Там несколько корпусов, которые называются буквами греческого алфавита. Заходишь в корпус «Вега», поднимаешься…
Все ясно.
— Стоп! — оборвал я его.
Он удивленно вскинул брови. Но видел я, чувствовал, даже чуял, как сквозит в его удивлении неискренность.
— Что такое? — спросил он. — Что тебя еще смущает?
Я отхлебнул кофе и только после этого заговорил:
— Знаешь, у меня в школе был учитель русского языка и литературы — Исай Иосифович Кацман, пухом ему земля… Преподаватель был, скажу тебе — божьей милостью… Так вот, он всегда нас наставлял: никогда не старайся казаться большим дураком, чем ты есть на самом деле! Сейчас это к тебе относится в полной мере.
Он опять взял в руку стакашек, приложился к нему. Крупно отпил. Глаза глядели на меня с прищуром, словно он уже глядел на меня сквозь прорезь прицела.
— Это почему же?
— Что почему? Ты не согласен, что не следует изображать из себя дурака?
Кажется, я даже услышал, как скрипнули его зубы.
— Я тебя еще раз спрашиваю: что тебе не нравится в моем предложении? — сквозь зубы процедил он.
В самом деле, хватит уж…
— Ладно, не будем пикироваться, — сбавил я голос. — Ни в какую гостиницу я не пойду. Как не пойду ни на квартиру, не сяду ни в одну машину и не соглашусь ни на один пустырь. Только на людях. А потому мы сделаем так. Послезавтра ровно в полдень мы с тобой встречаемся на Петровке, напротив дома номер 38.
Мой собеседник едва не поперхнулся, услышав адрес.
— Почему именно там?
— Потому что, я думаю, что это для меня будет самое безопасное место… Я буду стоять на противоположной стороне улицы, напротив ГУВД, ты подъезжаешь на машине, чуть притормаживаешь, отдаешь мне конверт с паспортом — и мы друг с другом больше незнакомы. Устраивает?
Он думал недолго.
Потом кивнул:
— Ладно, принято. Только не в полдень. А, скажем, часиков в семнадцать. Семнадцать. Будет светло. Народу вокруг полно. Движение машин напряженное…
— Договорились, в семнадцать.
Пегий одним глотком допил содержимое своего стаканчика.
Взглянув на меня, понимающе усмехнулся:
— Ну что, как я понимаю, ты предпочтешь, чтобы мы уехали первыми, а ты попозже?
Тоже усмехнувшись, я развел руками:
— Ты удивительно догадлив.
Он кивнул, поставил стаканчик на столик. Опершись на подлокотник ладонями, кряхтя поднялся.
Выждав, пока он завершит этот процесс, я его остановил:
— Кстати, тебе не кажется, что ты должен подкинуть мне немного деньжат?
Он удивленно вскинул брови:
— Это за что же?
В эту фразу я вложил не деланно-наигранное, а вполне искреннее чувство:
— Ну ты сам рассуди: жить-то мне за что-то нужно. Был бы паспорт, можно было бы чем-то заняться, подработать. А так… Ты же сам просрочил изготовление документов, так что подкинь что-нибудь в качестве компенсации…
И он ответил тоже искренне, хотя теперь уже и без осуждения:
— А ты и в самом деле нахал…
Потом он повернулся к двери и крикнул: