Братство Кольца

Толкин Джон Рональд Руэл

Он не сказал, что написано на Кольце. Кто мог знать об этом? Знал Саурон, сделавший Кольцо. А Саруман? Он многое узнал о Кольцах, но откуда? Чья рука, кроме Темной Длани, касалась Кольца? Только рука Исилдура.

Здесь я оставил поиски Горлума и поспешил в Гондор. Когда-то там хорошо относились к членам нашего Ордена. Саруман часто бывал там и подолгу гостил у Правителей Города. Но Денетор встретил меня куда менее любезно и без всякой охоты допустил в книгохранилище.

«Если тебе и вправду нужны предания Древних Дней, относящиеся к основанию Города, - с некоторым пренебрежением сказал он тогда, - ну что ж, читай. Былое - здесь. Мне это не

нужно. Моя забота - грядущее. Здесь долго корпел Саруман, если ты не способней его, то ничего нового не найдешь. Я сам - Мастер в этом знании и о своем Городе знаю все». Так сказал Правитель Денетор.

А на поверку вышло другое. В книгохранилище нашлось немало записей, которых не прочесть хоть трижды мастеру. Люди перестали понимать языки и знаки, бывшие до них. Да, да, Боромир, в хранилище Минас Тирита и сейчас лежит манускрипт, который, как я полагаю, после гибели последнего Короля не читал никто, кроме нас с Саруманом. Написан он рукой Исилдура. Он ведь не сразу покинул Город, как утверждают предания.

– Северные предания, - поправил Боромир.
– Мы-то знаем, что после войны Исилдур жил в Минас Аноре у племянника, Менельдила. Он готовил его к правлению Южным Княжеством. Тогда же он посадил в память о брате последнее семечко Белого Дерева.

– И оставил свиток, - заметил маг.
– Вот об этом-то в Гондоре забыли. А между прочим, свиток прямо касается истории Кольца. Я перевел запись. Вот она:

«Великое Кольцо станет отныне родовой драгоценностью Северного Княжества, а запись о нем останется в Гондоре, ибо и здесь обитают наследники Элендила. Я сделал эту запись, дабы не исчезла память о великих делах».

Маг оглядел собравшихся и продолжал.

– Дальше Исилдур описывает Кольцо таким, каким оно попало в его руки.

«Оно было горячим, когда я впервые взял его, горячим, как горящий уголь. Оно обожгло мне руку, и я сомневаюсь, что боль от ожога покинет меня когда-нибудь. Сейчас, когда я пишу, оно все еще остывает и умаляется, но ни формы, ни красоты не теряет. Уже письмена, горевшие поначалу так ярко, тускнеют на глазах и едва различимы. Они напоминают руническое письмо Эрегиона, в мордорском языке нет знаков для такой тонкой работы. Но я не могу прочесть надпись. Полагаю, это язык Черной Страны. Он зол и груб. Я не знаю, какое злодейство таит надпись, но пока знаки не исчезли, сниму с них копию. Верно, Кольцо хранит жар руки Врага, и хоть черна его длань, Кольцо сияет, как огонь. Может статься, если нагреть Кольцо, знаки снова проступят на нем. Но я не могу заставить себя причинить вред этому единственно прекрасному из всех трудов Саурона. Это - мое сокровище, хоть я и заплатил за него великой болью».

– Теперь я знал, зачем отправился в Минас Тирит, - продолжал Гэндальф.
– Как и предполагал Исилдур, надпись была сделана на языке Мордора. О том, что означают письмена, нам было известно и раньше. В тот миг, когда Враг впервые надел Кольцо, славный Келебримбор, создатель Трех чистых, наблюдал за Врагом и услышал зловещие слова. Так открылся коварный замысел.

Я покинул Денетора и в пути на север получил вести из Лориена. Арагорн изловил Горлума. Конечно, я поспешил ему навстречу. Как рисковал он в этой смертельно опасной охоте, я и предположить не могу.

– Что говорить о том, - заметил Арагорн.
– Когда человек бродит у Черных Ворот, когда пробирается меж траурных цветов моргульской долины, то не рассчитывает на приятную прогулку. Откровенно говоря, и я решил бросить эту затею, даже повернул

к дому, но тут мне повезло наконец: возле мутноватого озерка в грязи четко отпечатались следы, свежие, совсем свежие и торопливые. Вели они со стороны Мордора, вдоль окраины Гиблых Болот. И вот там, на берегу бочажка, я обрел свое «сокровище». Оно пялилось в воду, видно, промышляло пропитание. Когда темный сумрак пал на землю, я поймал Горлума. Он был весь в какой-то зеленой слизи и кусался, как хорек. Вряд ли он питает ко мне теплые чувства, мне пришлось обойтись с ним жестко. Там, на месте, мне от него ничего не удалось получить, кроме нескольких укусов. Обратная дорога была сплошным кошмаром. Днем и ночью я не спускал с него глаз и гнал впереди себя с веревкой на шее и кляпом во рту, и в конце концов приволок в Сумеречье и сдал эльфам. Не скажу, что расставался с ним в слезах. Запах от него исходил довольно смрадный. Однако разлуки у нас не получилось. Подоспел Гэндальф, и я восхитился его терпению: ведь его хватило на долгую беседу с этой дрянью.

– Да, беседа была долгой и утомительной, - вспомнил Гэндальф.
– Но очень полезной. С одной стороны, его версия «кражи» соответствовала той истории, которую нам поведал сегодня Бильбо, но здесь для меня было мало ценного. Я и раньше догадывался о том, как было на самом деле. Но, с другой стороны, я впервые услышал, как Кольцо вернулось со дна Великой Реки там, в низинах Оболони. А еще я узнал, как долго оно хранилось у Горлума - много поколений сменилось за это время среди его соотечественников! Сила Кольца продлила его годы далеко за отпущенный срок, а такое во власти только Великих Колец.

Вот, Гэлдор, мои доказательства. А если их недостаточно, есть еще одна проверка. Вы видели Кольцо, Фродо его показывал. Оно круглое, без украшений, Но тайные письмена, о которых говорил Исилдур, еще можно прочесть. Для этого кто-нибудь должен был отважиться нагреть Кольцо. Я сделал это. Вот надпись на Кольце.

Голос мага поразительно изменился. В нем звучала грубая тяжкая мощь, когда он прочел:

Аш назг дурбатулук, аш назг гимбатул, Аш назг тракатулук аг бурзум иши кримпатул!

Словно тень, затмила ясное солнце. В зале на миг потемнело. Все вздрогнули, а эльфы прижали ладони к ушам.

– Никто не осмеливался до сей поры вещать в Имладрисе на этом языке, Гэндальф Серый, - сурово проговорил Элронд. Тень исчезла и собравшиеся смогли перевести дух.

– И я надеюсь, никто не осмелится больше, - ответил Гэндальф.
– Я не прошу у тебя прощения, Мастер Элронд. Либо этот язык зазвучит скоро в каждом уголке Запада, либо мы признаем, наконец, - перед нами сокровище Врага, в нем скрыта вражья злоба и заключена древняя вражья мощь. В те черные годы слова эти прозвучали впервые и кузнецы Эрегиона поняли, что преданы.

Чтобы всех отыскать, воедино созвать И единою чёрною волей сковать…

Я еще немало узнал от Горлума. Разговорчивым его не назовешь, да и рассказчик из него неважный, но в одном можно не сомневаться: он был в Мордоре и там из него вытрясли все. Враг знает о возвращении Единственного, знает о том, что оно долго хранилось в Шире, а раз его слуги шли за Кольцом почти до этих дверей, скоро узнает, что оно у нас.

Некоторое время все молчали. Потом заговорил Боромир.