Братство обреченных
Шрифт:
«Его придется лечить, — размышляла Азарова. — У него уже психика полностью нарушена. Я договорюсь с институтом Сербского. Куравлеву будет нужна полная реабилитация. Где Андрюша ходит? Почему так долго копирует? Бездельник».
Вскоре пришел ответ от Шипковского. Письмо заняло несколько страниц, но было, что называется, в струю.
— Я даже не знаю, что сокращать, — с сожалением произнес Ветров. — Хочется опубликовать все. Но боюсь — места в газете не хватит.
— Под
«Посмотрим, посмотрим, сколько выделят, — с сомнением подумал Андрей. — Ее бы слова — да редактору в уши».
«Нет, Андрюша тоже слабак, — мелькнуло в голове у Азаровой. — Мнется, что-то сомневается. Ну и мужики пошли!»
— У меня тут еще кое-какие мысли появились, — позвонил отставной генерал КГБ. — Я пролистал документы. Там колото-режущие раны нанесены то клинком, то заточкой. Правда, в приговоре заточка так и не всплыла. Следствие утверждает, что нож был один. Его Куравлев взял на кухне и там же оставил. Но нож так и не нашли. То есть второго орудия убийства нет. Более того, непонятно, сколько вообще было орудий убийства?
Может, три и больше. Но не мог же Куравлев держать в руках сразу и нож, и заточку, и пистолет.
Наконец они сели писать статью. Андрей набирал на компьютере, а Ольга ходила по кабинету и диктовала. Ветров, набивая текст, тут же правил так, как считал нужным.
— Какой заголовок дадут? — спросила Ольга, как только они собрались писать.
— Не знаю. Но это не главное!
— Как же не главное! Это — половина дела. Неважно, как ты напишешь, важно — как подашь.
В процессе совместной работы они успели несколько раз возненавидеть друг друга.
«Лучше бы я один писал, а она только правила», — мысленно кипел Ветров.
«Какой он бестолковый! — злилась Азарова. — И чего он уперся в этот коммерческий рейс! Это же слабенький довод. У нас есть посильнее! А загромождать текст тоже нельзя».
В итоге написать статью за один день они не смогли. Не смогли и за два. Лишь на третий день на горизонте замаячил финал.
— Андрюша, я сейчас пообедаю, — сказала Ольга. — Ты пока поищи ошибки в тексте. Когда вернусь, мы с тобой закончим.
В редакционном кафе к Ольге за столик подсел заместитель главного редактора.
— Что-то отдел расследований давно не выдавал никакой нетленки, — в шутливом тоне сказал он.
— Как же не выдавал! — оскорбилась Ольга. — Мы как раз сейчас заканчиваем с Ветровым сенсационное расследование. Невинный человек получил пожизненное заключение. А сама история потрясающая…
— Расскажи, — заинтересованно произнес начальник.
Ольга Азарова в цветах и красках расписала суть. У шефа загорелись глаза.
— Вы ее еще никому не предлагали? — спросил он.
— Нет, берегли для тебя. — Она была на «ты» со всеми заместителями главного.
— Отлично! Я послезавтра веду номер. Когда материал будет готов?
— Уже сегодня закончим.
— Приноси завтра утром. Я посмотрю и поставлю в номер. Какой заголовок придумала?
— «Генетическая ошибка?» И подзаголовок: «Она вынесла смертный приговор офицеру ФСБ».
Накануне они перечитывали письмо Шипковского. У него как раз и встретилось словосочетание «генетическая ошибка». Ветров предложил сделать это заголовком. Азарова согласилась.
— Хм, генетическая ошибка, — задумчиво протянул заместитель главного. — Надо подумать.
— Тут и думать нечего: готовый паровоз, — уверенно произнесла Ольга.
Паровозом называли материал, стоявший в центре на первой полосе. Считалось, что он является темой номера. Поэтому при выборе паровоза предпочтение отдавали бомбам.
— А это — настоящая бомба! — заявила Ольга.
— Хорошо. Я почитаю, — как-то неопределенно ответил начальник.
Азарова вернулась с обеда очень довольная.
— Андрюша, я уже продала наш материал, — заявила она. — Теперь надо закончить…
— Закончим. Я только сейчас еще раз перечитаю текст, — ответил Ветров.
«Если бы в нашей стране не ввели мораторий на смертную казнь, писать эту статью было бы бессмысленно. Потому что ее главного героя — Геннадия Куравлева — уже давно поставили бы к стенке» — так начиналась их статья.
«Куравлев немного опоздал к расстрелу. Ставить к стенке в нашей стране перестали незадолго перед тем, как старший лейтенант ФСБ Геннадий Куравлев был признан виновным в совершении жестокого убийства…»
Далее шла собственно фабула дела. Рассказывали про секретный особняк. Про двух товарищей. Про убийство. Затем текст плавно подходил к деталям:
«Пистолет принес в милицию бомж, который подобрал его на пустыре возле дома Шилкиных. Пистолет, завернутый в полотенце, лежал в целлофановом пакете. Свою находку бомж повез через весь город. Но после этого благородного поступка он бесследно исчез. Больше его не видели ни следствие, ни суд.
Удивительно, но факт: полотенце, в которое был завернут пистолет и которое впоследствии стало главной уликой, в милиции не описали и не сфотографировали. Может быть, поэтому в материалах уголовного дела с полотенцем происходили странные метаморфозы. Оно почему-то меняло цвет. Становилось то белым, то зеленым, то в синюю полоску, то без нее. Трансформировалась не только окраска, но и тип ткани: от вафельной до махровой.
По версии следствия, убийца взял полотенце, оказавшееся к концу расследования махровым, на кухне Шилкиных. Кстати, у кого из вас, уважаемые читатели, на кухне висят махровые полотенца? Но это так, к слову…»
— Очень похоже, что подбросили полотенце, — заметил Ветров, перечитывая строки.
— Да. Как мне сказали знакомые, это типично чекистский стиль. Кстати, надо где-то написать про слюни. Откуда они на полотенце? Кровь — еще понятно. Но что он, после убийства плевался в него?
— Сейчас вставлю…