Братство волка
Шрифт:
Четверо магов, подбежав к паланкину, припали к земле и опустили, к удивлению Роланда, свои огромные головы в почтительном поклоне, совсем как рыцари перед лордом; госпожа их задрала хвост, как лесной клоп. Маги, которые несли паланкин, остановились.
Горная колдунья повернулась мордой к Каррису и сделала нечто такое, о чем Роланд никогда не слышал. Она встала на задние ноги, подобно сурку перед норой, свесив передние и средние лапы.
Тело ее мерцало в сером свете утра. Органы чувств на затылке поднялись, извиваясь, как щупальца морского анемона в поисках
— Она ведь не может разглядеть нас оттуда, правда? — спросил Роланд, надеясь, что его она точно не увидит.
— Она нас чует, — сказал барон Полл. — Всех восемьсот тысяч человек.
Колдунья ухватила свой огромный посох обеими лапами, соскочила с паланкина и вприпрыжку направилась к Каррису. Следом за нею двинулось все ее войско, тысячи тысяч опустошителей.
Пламяплеты над городскими воротами, покончив с нападавшими магами, принялись опять вытягивать из неба огонь, чтобы установить перед Каррисом новую защиту. Стало еще холоднее, пламяплеты вытянули тепло даже из каменных стен, и те покрылись инеем. Сыпавшаяся с неба слякоть превратилась уже в настоящий снег.
Колдуны сделали еще девять щитов, но силы их в результате полностью истощились. Огонь, пылавший вокруг них, угас, они остались стоять нагишом. Все волосы на их телах давно сгорели. Снег, падая на горячую кожу, шипел и превращался в пар. Роланду показалось, судя по их виду, что пламяплеты не верят в силу своей защиты против чар горной колдуньи.
Опустошители по пути останавливались и подбирали в зубы поверженных солдат Радж Ахтена. Затем несли их к дамбе, столь бережно, словно собирались устроить жертвоприношение, совсем как кошка несет мышь, чтобы положить к порогу хозяина. Кое-кто из солдат был еще жив, и эти бедолаги кричали от боли и звали на помощь по индопальски.
Крики их разрывали Роланду сердце, но помочь несчастным уже никто не мог.
Горная колдунья остановилась ярдах в четырехстах от замка. Сто магов пониже рангом рассыпались по сторонам и окружили ее. Позади ждали десятки тысяч опустошителей, устрашающее войско, заполонившее поля; и каждый из тех, кто стоял в первых рядах, держал в пасти по человеку.
К зеленым огненным щитам пламяплетов они не приближались.
Колдунья направила свой горящий лимонным светом посох в сторону Карриса, словно собираясь напустить на него какие-то страшные чары. Защитники с криками бросились в укрытие.
«Сейчас покажет, на что она способна?» — подумал Роланд.
Глава 43
Предательство
Габорн недолго отдыхал в Тор Дуане. Предчувствие гнало его в дорогу, навстречу битве за Землю. Способствующий Гровермана трудился, видимо, всю ночь без отдыха, ибо утром у Габорна были уже все те пятьдесят даров, о которых он просил. Мускулы налились силой, и кровь кипела в жилах, требуя действия.
Поэтому он дал лошадям на отдых и еду только три часа — сколько позволило ему его нетерпение.
И дальше на юг они отправились еще до полудня. С Габорном ехало всего несколько сот человек: сто лордов Орвинна и Гередона, сто пятьдесят Всадников Флидса. Но это был сильный отряд, лучшие воины трех королевств. К тому же в полдень к ним должно было присоединиться большое войско короля Ловикера, а в Каррисе Габорн рассчитывал встретиться с Рыцарями Справедливости и лордами из Мистаррии.
В Каррисе под его командованием соберется уже полмиллиона человек, и эту армию поведут в бой самые могущественные Властители Рун в мире.
Габорн не переставал удивляться на короля Ловикера. Кто мог ожидать, что Ловикер так разойдется, чтобы самому поехать на войну! Его называли «болезненным», но слово это, пожалуй, было слишком деликатным.
Болезни скорее снедали его ум, а не тело. И в последние два года ему начала отказывать способность здраво мыслить. Поговаривали даже, что король Ловикер попросту одряхлел. Только три дара ума, которые он имел, и помогали ему скрывать глубину своего умственного нездоровья.
Но он всегда был одним из вернейших союзников короля Ордина. Трех недель еще не прошло с того дня, когда Габорн приехал на север и король Ловикер устроил большой пир в честь его отца.
Он всячески расхваливал Габорна, намекая, что принц мог бы составить прекрасную пару его дочери — невзрачной толстушке, не отличавшейся особыми добродетелями, но, правда, и пороков как будто не имевшей.
Габорн хорошо помнил ту ночь, которую его отец и Ловикер провели у камина, попивая подогретое вино и рассказывая охотничьи истории. Они много лет подряд вместе ездили на север на осеннюю охоту.
Но три года назад Ловикер упал с лошади и сломал ногу, и теперь крайне редко ездил верхом, ибо это причиняло ему сильные страдания. Больше он не охотился, и отец Габорна часто сетовал по этому поводу.
Выезжая из Тор Дуана, Габорн знал, что Иом рассердится на него. Он поспешил с отъездом отчасти из-за все усиливающегося ощущения опасности, ощущения, что нельзя мешкать с атакой. Но еще больше он спешил потому, что надеялся опередить Иом настолько, чтобы она не успела его догнать.
Он знал, что этим утром она столкнулась с какой-то опасностью на границах Гередона. И все глубже становилось его подозрение, что люди, его сопровождающие, едут на верную смерть. Габорн не хотел, чтобы среди убитых оказалась и Иом.
Крискавенская стена простиралась на сто четырнадцать миль вдоль границы между Флидсом и Белдинуком. Она была высотой в двадцать футов и имела двадцать футов ширины в основании. С северной стороны ее в давние времена был выкопан ров, и круглый год по нему протекала неглубокая река, не пересыхавшая даже в самый разгар лета.
По верху стены могли проехать рядом две лошади, однако в последние двести лет у лордов Белдинука не было нужды держать здесь много стражи.
И в этот полдень, подъезжая к воротам Фейман, Габорн испытал невольную радость при виде воинов Белдинука, высыпавших на стену, при звуках приветственно трубящих рогов. Он успел прикинуть, что одни только эти ворота охраняла почти тысяча человек.