Братья по крови, братья в крови
Шрифт:
– Что же делать?
– спрашивал я неизвестно кого. Мама была мертва, отец тоже. Родителей убили и теперь только мы с братом остались - одни против всех, кто замешан в этих убийствах.
– Мама, - с нежностью произнёс я, подавляя слёзы, - мы отомстим.
Как в тумане я прошёл к двери и открыл её. К дому подъезжали полицейские машины и спецназ. Я осмотрелся - брата нигде не было видно. Возможно, он пошёл искать стрелка - стреляли в окно с запада.
Две патрульные машины с включенными мигалками тормознули на самом тротуаре перед калиткой.
– Полиция, - заорал в громкоговоритель офицер,
– Покажи руки!
"Они думают, что я кого-то убил?" - удивился я.
– Полиция!
– рявкнул офицер. Его напарник достал пистолет и нацелил его на меня.
– Стой на месте, руки вверх!
– Там в доме моя мама!
– закричал я, медленно ступая по газону вперёд.
– Стой! Руки вверх!
Спецназ выскочил из двух бронированных фургонов, которые остановились у соседей напротив. Облачённые в бронежилеты, экипированные, вооруженные спецназовцы подбежали к забору. Лица скрывали шлемы и маски, но было ясно, что разговаривать они не собираются.
Я остановился.
– Там моя мама! В доме!
– заорал я.
– Её убили!
– Лицом на землю! Лечь на землю!
– приказал офицер.
Я понял, что эти люди оказались здесь, в это время, сразу после убийства матери, не просто так. Всё было спланировано. Убийство отца - смертник на самолете, убийство матери - снайпер снаружи, теперь они хотят схватить нас с братом.
– Нет, - сказал я себе.
– Горите вы все в аду!
– Лечь на землю, урод!
– во весь голос заорал полицейский. Защёлкали затворы.
– Это вам придётся лечь, - ответил я ему.
Кто-то всё-таки выстрелил. Я выставил руку перед собой, словно это могло спасти от летящей на безумной скорости пули.
Пуля остановилась в нескольких сантиметрах от меня, на уровне груди.
– Что случилось?
– спрашивал офицер у напарника. Тот что-то промычал в ответ.
– Огонь!
– крикнул полицейский.
– Стреляйте же!
Я смотрел на пулю, зависшую над землей, сердце бешено стучало от напряжения.
Раздались ещё выстрелы.
Я не шелохнулся, всё внимание было сосредоточено на выстрелах и пулях, вылетавших из стволов.
С десяток пуль высели передо мной в воздухе, продолжая вращаться. Я сосредоточился на них. Снова весь мир исчез, остались только пули и я. Наконец, мне удалось сдвинуть одну из пуль в сторону, а затем - развернуть её в сторону стрелявшего полицейского. Приложив еще усилий, я проделал то же и с остальными пулями. Затем мысленно направил их в путь - в полицейских. Копы попадали.
– Что за херня?!
– кричал шокированный офицер полиции, спрятавшись за переднюю дверцу машины со стороны водителя. Несколько раненых полицейских корчились от боли в простреленных руках и ногах.
– Вы пожалеете, - сказал я, сделав шаг к ним.
– Вы заплатите!
Спецназовцы молча открыли шквальный огонь.
Я выплеснул всю свою злость, всю скопившуюся за последние недели ярость - на директрису, на "охотников" в фургонах, на брата, охваченного дурными намерениями. Демон внутри меня сорвался с цепи.
Демон, жаждавший крови этих ничтожеств.
Пули расплавились, не долетев до меня - температура возле меня достигла точки, при которой плавят металл. Я попробовал взорвать полицейские машины. Это заняло у меня меньше времени, чем тогда на мостовой. Две патрульные машины взлетели в воздух, полицейских, которые были в тот момент рядом - разбросало вокруг, кто-то упал на забор да так и остался висеть на нём в согнутом положении. Один из копов упал к моим ногам, отброшенный ударной волной. Он вспыхнул, как факел, когда я перевёл на него свой воспламеняющий взгляд.
Крутые парни в броне поразбегались кто куда, некоторые заняли позиции с колена и вновь открыли по мне огонь. Наивные!
Автоматы вырвало из их рук - они были в моей власти. Притянув захваченные стволы к себе, я окружил себя ими - как Виктор окружал себя мечами на причале.
"Жалкие уроды" - думал я, шагая вперёд, переступая через трупы полицейских.
Спусковые крючки всех моих штурмовых винтовок готовы были в любой момент податься назад, стволы - выплюнуть смертоносные пули.
Ещё одна машина с мигалками громко взорвалась, упала на дорогу, а пламя охватило её останки.
– Ничтожества, - произнёс я, увидев, что в машине горит находившийся в момент взрыва коп.
Фургоны спецназа один за другим взлетели в воздух. Спецназ в панике заметался по улице. У некоторых в руках были пистолеты, но применять их они не торопились. Я вышел на дорогу. Тени от огня горевших машин плясали, как будто веселились.
– Горите все!
– крикнул я в ярости. Языки пламени отделились от машин и поползли к перепуганным спецназовцам. Они пытались убежать, изо всех сил пытались. Но не смогли. Одного за другим охватило пламя, оно хватало их за ноги и жадно ползло вверх, к голове, собираясь сделать запеканку из их мозгов. Крики умирающих, сгорающих заживо людей заполонили улицу.
Я услышал визг тормозов сзади - подъехали ещё три фургона, задние двери распахнулись, выскочили ничего не понимающие бойцы спецназа. Я развернулся к ним, мои автоматы - тоже. Все они открыли огонь по разбегающимся людям. Несколько человек сразу упали и больше не двигались, другие отчаянно отстреливались.
На крыше одного из фургонов появился Виктор. Он махнул мне рукой, я кивнул ему в ответ. Мечи Виктора отправились на охоту, догоняя и нанизывая на себя убегающих людей. Мои винтовки стихли, опустошив боезапас. Упав наземь, они остались лежать, как ненужные вещи. Виктор исчез и появился за спиной одного из спецназовцев. Резким движением он скрутил тому шею, оттолкнул тело. Мечи продолжали убийства, танцуя и вертясь, пронзая, обезглавливая и отсекая руки и ноги людишкам. Я смотрел на всё это с восторгом.
Мечи брата не знали пощады. Виктор не знал пощады. Его мечи превратились в ожившие лезвия адской мясорубки, перемалывающей в фарш беспомощных людишек. Кровь брызгала во все стороны, пачкая нашу одежду. Лужи крови и части тел дополняли картину мясника и палача.
Восхитительное зрелище!
Мы миновали пустые фургоны, прогремели взрывы.
– Отличная работа, брат, - похвалил меня Виктор.
Я криво усмехнулся.
– Ещё не всё.
Над дорогой завис полицейский вертолёт, из-за угла здания на другой стороне улицы вылетел ещё один.