Братья по оружию
Шрифт:
– Это все-таки лучше, чем ничего, – хмыкнул Карим, одним движением срезая сумку с тела убитого. В этот самый момент юный чеченец ощутил на губах солоноватый привкус крови. Облизав губы, он почувствовал, как от восторга у него бешено заколотилось сердце. Откинув голову назад, он глумливо захохотал.
Пока Бансаров добывал огнестрельное оружие, в деревне уже все было закончено. Подчиненные ему диверсанты вырезали всех мужчин, детей, старух со стариками и теперь вовсю насиловали молодых женщин и девочек.
– Вы отлично справились
Преподаватель был одет в американский песчаный камуфляж, с пояса свисал автоматический пистолет Стечкина в кожаной кобуре. Это говорило о том, что инструктору с обожженной левой стороной лица также довелось повоевать против ненавистных шурави. Правой рукой суданец крепко удерживал за короткие вьющиеся волосы стоящую на коленях молодую, абсолютно голую негритянку. Карим не в силах был оторвать взгляд от больших грудей с черными конусообразными сосками, от густых зарослей кудрявых волос внизу живота.
– Вы отлично себя проявили и как боец, и как руководитель группы. Это по праву ваш приз. – Пинком ноги преподаватель подтолкнул женщину к ногам чеченца. Та давно смирилась со своей участью, не стала упираться и, улегшись на спину, приняла самую бесстыдную позу.
Ночь сменилась голубоватым рассветом, и Карим наконец смог разглядеть результаты кровавой работы. Множество трупов замерло в разных позах, песок вокруг них был бурым от крови.
– Зачем вы их убиваете? – спросил Карим. – Ведь они тоже жители Судана.
Лицо инструктора перекосила страшная гримаса, видимо, такой была его улыбка после ожога.
– Они не мусульмане и даже не христиане. Они язычники, а значит, не люди. Бери свой приз, – инструктор кивнул на замершую в ожидании негритянку, – и делай с ней, что хочешь.
Неожиданно негритянка стала раздуваться, как будто к ней подсоединили компрессор. Груди стали большими, как баскетбольные мячи, потом стал расти живот, раздуваться щеки, глаза налились кровью и полезли из орбит. Молодая женщина еще успела раскрыть рот и крикнуть: «Кари-им-им!» – и тут же взорвалась, разбрасывая во все стороны кровавую требуху…
Карим Бансаров с диким воплем вскочил с постели. Это был опять тот же сон, который снился ему после «выпускного экзамена» в суданском тренировочном лагере. К негритянке, после того как ее изнасиловала вся диверсионная группа, привязали несколько толовых шашек и ради смеха взорвали. Этот кошмар часто преследовал Карима по ночам. «Видно, сильно я прогневил Аллаха», – думал про себя Бансаров, но никому об этом не рассказывал.
– Ты чего кричишь, как сумасшедший? – удивленно спросил только что вошедший в дом племянника Руслан Забгаев.
– Да ерунда, ничего особенного, – отмахнулся Карим, недовольный тем, что его застали в момент слабости, и тут же перевел разговор в другое русло: – А ты чего пришел?
– Звонили наши друзья из Москвы, они отправили в Грозный караван с «гуманитарной помощью». Завтра он будет на месте. Нужно помочь с разгрузкой. Поедешь, поможешь? Пообщаешься с кем надо и заодно привезешь «стройматериалы» для новой мечети.
– Хорошо, – согласился Карим, вставая с постели, – только сперва умоюсь.
Широко зевая, он прошел на дощатую веранду к рукомойнику. Неожиданно Карим ощутил во рту солоноватый привкус крови – во сне прикусил-таки губу. Но этот вкус освежил в памяти совсем другие, каннибальские воспоминания.
«Говорят, собака, попробовавшая человеческой крови, становится людоедом, – подумал молодой чеченец и зло сплюнул под ноги, выругавшись про себя. – Но я не собака, я волк, и мой удел – грызть врагов моего народа…»
– По танку вдарила болванка… И дорогая не узнает, какой у парня был конец… – по пятому разу одну и ту же строчку из военной песни заводил Виктор Ангелов, сидя на месте оператора-наводчика. Вынужденное безделье его просто убивало, поэтому парашютист-экстремал и начал напевать слова песни из некогда известного фильма «На войне как на войне».
Первым взорвался от подобного концерта Григорий Пройдесвит.
– Чего ты воешь, как собака на больные зубы? – возмутился Котовский.
– А что за жизнь такая, – вяло огрызнулся Ангелов. – Ехал вроде как на войну, а оказался в склепе или келье мужского монастыря. Ни пострелять, ни выпить, ни даже закурить. Убивающая молодой цветущий организм тоска. В прошлый раз и то было веселей – на мотодельтопланах полетали, пещеры потрусили, да и напоследок «чехам» перца под хвост насыпали. А тут в кресле поспишь да после на диван в десантный отсек перейдешь.
– Тебя, Ангел, сюда на аркане никто не тащил, – встрял в разговор Захар Платов. В отличие от приятеля, он никогда не сидел без дела. За время нахождения в засаде, как наводчик, неоднократно проверил механизмы танкового орудия, а заодно и спаренного пулемета, систему наведения и укладку боеприпасов. – Раз подписался на этот крестовый поход, то терпи.
– Пацан ты, Витька, еще зеленый, – добавил Пройдесвит. – Умение ждать – первое условие для разведчика. И чему только тебя учили в ВДВ?
– У нас, у десантников, свой принцип: «С неба на землю и в бой». А дальше: «Мы победили, и враг бежит, бежит», – уже бодрее огрызнулся Ангелов.
– Баламут, – беззлобно отмахнулся от него Котовский, видя всю бесполезность спора с молодым поколением. – Скорый, как понос. – И опять занялся проверкой системы управления боем.
Уже неделю «тарантул» стоял в засаде. Диверсанты Таранина вместе с ветеранами морской пехоты замаскировали штурмовую машину настолько, что ее невозможно было заметить, даже пройдя в метре. В то же время сам «тарантул» держал под прицелом всех своих систем грунтовую дорогу, сползающую с гор на равнину.