Братья по оружию
Шрифт:
Но война закончилась Хасавюртовским миром, давшим сепаратистам передышку, и уже через месяц в независимой Ичкерии вайнахи утащили Пацюк в горы (что с ней там вытворяли абреки, Оксана никому и никогда не рассказывала, даже самым близким подругам в пьяном угаре). Освободили журналистку только через полгода, после того как руководство телекомпании, где она работала, согласилось выплатить похитителям несколько сот тысяч американских долларов.
Так что нет ничего удивительного, что вайнахи, почувствовав силу, начали штурм, не ставя никого в известность, включая тех, кто разработал и
Нервно затягиваясь, Алина прошла к калитке, установленной в глухом заборе, пытаясь представить свои будущие действия.
«Не все еще потеряно, – убеждала она себя. – Можно будет потом снять несколько отрежиссированных сцен, что-то купить у боевиков. Я точно знаю, что в каждом отряде есть один-два любителя, снимающих на видео боевые операции. Конечно, качество таких съемок говно, но кое-что можно почистить на компьютере, а остальное придаст особый шарм всему фильму. Главное, договориться с полевыми командирами».
Открыв деревянную калитку, Алина выглянула наружу. По опустевшей улице в ее сторону ехал армейский «уазик». Машина остановилась на расстоянии десяти метров, распахнулась дверца, и наружу выбрался знакомый Буковинской, полковник из пресс-службы объединенной военной группировки.
«Знаю, знаю, дорогой, что ты мне сейчас скажешь, – злобно подумала журналистка, делая глубокую затяжку. – А скажешь ты, милый, с озабоченным лицом, что сепаратисты напали на федеральные войска внезапно, положение крайне критическое и весь журналистский корпус экстренно эвакуируется. Ну уж нет, фигу с маслом, пока я свой фильм не сниму – с места не сдвинусь».
Военный подошел к ней. И она обратила внимание на его лицо, совершенно не озабоченное, а даже наоборот.
– Здравствуйте, Алиночка, – полковник Мегалян широко улыбнулся.
– Здравствуйте, – немного растерянно промямлила журналистка.
– Выручайте, а не то начальство меня расстреляет перед строем всей группировки.
– Что случилось? – Сердце сжало страшное предчувствие.
– В Бамуте арестована подпольная группа «Джаамата», обнаружен склад боеприпасов и взрывчатки. И почти одновременно в Шатойском районе была блокирована, а затем уничтожена банда сепаратистов. Туда помчались все работники пера и видеокамеры, а вот только что передали, что чеченский батальон специального назначения «Восток» ликвидировал отряд шахидок-смертниц с арабскими инструкторами. Этот факт необходимо осветить, а некому. А у вас ведь целая съемочная группа. Да тут недалеко, в поселке нефтяников, – с надеждой закончил полковник.
Сигарета задрожала, зажатая между губ Алины. Женщина задыхалась от негодования, она только и смогла, что буквально выплюнуть ему в лицо:
– Да пошли вы к черту! – И, заливаясь горькими слезами, не разбирая дороги, бросилась в дом. Уже на ходу она поняла, что ошиблась в своих расчетах лишь в полярности. Не боевики били федералов, а наоборот – боевиков повсюду уничтожали федералы…
Но самое главное, чего никак не могла представить себе Алина, против нее также проводилась специальная операция. Выполняя директиву ГРУ, пресс-центр военной группировки психологическим воздействием нейтрализовал рупор чеченских сепаратистов…
Удар в обвалившуюся крепостную стену приняла на себя амортизационная система «тарантула». Нос, задранный вверх под острым углом, чиркнул по кирпичам, позволяя боевой машине взвиться на гребень препятствия, но перевалить через него не хватило мощности. С треском лопались звенья гусеничных траков, со скрежетом, не выдержав нагрузки, ломались ведущие катки, захлебнулся от натуги мощный двигатель.
И грозный штурмовик, скоростная боевая машина скатилась вниз, безжизненно замерла.
– Надо было поставить подушку безопасности, – потирая ушибленную грудь, запоздало сообразил Бекбаев.
– Теперь мы в глубокой жопе, – глубокомысленно произнес Захар Платов.
Положение экипажа было, мягко говоря, критическим. Обездвиженный «тарантул» оказался в центре сепаратистов. Теперь у ветеранов выбор был невелик: либо сдаться и быть растерзанными, либо погибнуть в неравном бою. Первый вариант никто не собирался рассматривать.
– Теперь, как пить дать, спалят, – заявил Ангелов.
– Нет, не так уж легко это будет сделать. На «тарантуле» пятнадцать зарядов «арены», – не согласился водитель Бекбаев. – Так что еще побарахтаемся.
– Вот теперь точно «по танку вдарила болванка», – со своей стороны прокомментировал произошедшее Пройдесвит. В его голосе не было ни отчаяния, ни сожаления, он, как доживший до седых волос викинг, был готов к смерти в бою. Но как командир Григорий Иванович был обязан сделать все возможное и невозможное для спасения своих подчиненных. – Миша, попробуй связаться со штабом, пусть высылают ВПШГ. [33]
– Не получится, – мотнул головой Бекбаев. – Антенну вместе с передающей стойкой сорвало при ударе. Хорошо, хоть приемная осталась.
33
ВПШГ – воздушно-поисковая штурмовая группа.
– Выход один – драться, пока окончательно не поджарят в этой духовке, – сделал заключение Пройдесвит.
Находившиеся в десантном отсеке легионеры в споре не участвовали. Качмала перевязывал рану на руке Милевского, свою он уже успел обмотать поверх камуфляжа бинтом. Панчук вытащил из своего «немца» магазин, в котором остался последний патрон. Отложив автомат в сторону, он окликнул ветеранов:
– Эй, братва, дайте из чего-то пострелять, а то я здесь, как сирота казанская.
Из личного оружия у экипажа были пистолет-пулеметы «бизон», оружие компактное, мощное, со шнековым магазином на шестьдесят семь патронов. Один недостаток – эффективно в ближнем бою, а для этого еще не пришло время.
– Ангел, дай ему винтарь, – распорядился Котовский, не отрывая взгляда от перископа. В ауле происходило какое-то едва заметное движение, видимо, вайнахи советовались, как поступить со «счастьем», свалившимся на их головы.
Виктор Ангелов достал из ниши под блоком управления ракетами девятимиллиметровую снайперскую винтовку «ВСК-94» и пару прямоугольных двадцатизарядных запасных магазинов.