Бредовый сон
Шрифт:
— Так ты за рулём был?
— Ага, я. Поэтому тварь не приземлилась на крышу, как хотела, но достала. Ребята успели среагировать, стреляли прямо из окон.
— Рейд окупился хоть?
— С наваром даже остались, всё нормально. Горючка, тачки потерянные, патрики, всё окупилось, и ребята не пустые вернулись. Но блин. По краю ходим.
Я закурил и внимательно посмотрел в глаза Канату. Что-то в нём надломилось.
— Ты это только сейчас понял?
— В смысле?
— Что по краю ходим? Ни разу до этого смерть так близко
— Гонишь? Конечно не раз и не два. Но как-то в этот раз аж страшновато стало, хочешь верь, а хочешь нет.
— Что на Запад больше не ходок?
— Ходок, ещё какой ходок. Только надо что-то придумывать…
— Смотри, думай. Что тут тебе скажешь. Но пойми, что это Запад, там всегда будут сюрпризы, которые заранее не продумаешь. Нужно приучать себя быстро на эти сюрпризы реагировать, и желательно правильно.
— Тут ты прав. Вот и думаю, насколько я к этому готов. А то и сам могу в следующий раз сгинуть, и ребят угробить.
— В этом ты прав, но только отчасти. Тут можно сгинуть даже не вылезая со стабов. Случаев немало. Сам далеко не новичок, и знаешь это.
— Конечно. И что?
— А то, что каждый выбирает, как ему рисковать и в какой степени. Я могу в одиночку зайти в такие дебри, о которых большинство тут и думать боится. Меня мало кто назовёт вменяемым. А я жив и для меня это приемлемый риск. Ты катаешь по Ближнему западу на машинах без усиления, но очень резвых. Тебя считают психом, примерно так же как и меня. И до этого ты подобный риск принимал. Почему?
— Работало же.
— И сейчас работает, все ведь живы, хоть это и удивительно. Это лишь подтверждение вашего мастерства. В критичной ситуации вы справились. Так что это победа. Возле Пекла не прекращается бой. А сражений без потерь не бывает. Приемлемыми ли потерями ты отделался?
— Вполне. Машины в конце недели ребята новые завести обещали. Все с прибытком.
— И что? Будешь катать дальше?
— И дальше и больше. Хуле ещё делать остается?
Взгляд его стал мне знаком. Очень похожее состояние долгое время уже преследует меня самого. Как мне вытащить из него себя, я уже если не понял, то хотя бы почувствовал. А вот что с ним делать?
— По пивку?
— А пошли по пиву вдарим. Что ещё делать?
— Пару вещей интересных перетереть.
— Давай.
Взяв три литра пива мы отправились обратно. Квартиры ребят группы были прямо над гаражами. Мы засели на кухне, не сильно отличавшейся от моей. Захотелось даже сперва сварить кофе, но Канат пил растворимый, который я не перевариваю.
— О чем разговор?
— О будущем. Не созрел ещё вопрос главный?
— Какой именно ты считаешь главным? Что же всё-таки тут творится?
— Нет. Что делать дальше?
— А этот. Стараюсь его откладывать. Не думать.
— А зря. Вот честно. Рано или поздно ведь в тупик зайти можно. По себе и не только знаю.
— Догадываюсь, но ответа даже не представляю.
— Есть, как решить этот вопрос на много лет вперед. Мне тут тему одну подкинули. В общем здешние старшие хотят начать осваивать Запад. Вопрос долгий, но и готовиться к нему надо заранее.
— И что?
— Мне предлагают посотрудничать в этом деле. По мере сил и возможностей. И сами обещают помогать во всех начинаниях.
— Интересно. А для чего? Больше ресурсов толстосумам? Больше свободы для придурков, вроде того, которого ты отметелил сегодня?
Слухи быстро распространились.
— Нет, там далеко не толстосумы этого хотят. Хотя и эти подтянутся, будут чужими руками жар загребать. Не без этого. Но это мелочи.
— А что тогда важно?
— Что? Ты забредал в города сразу после перезагрузок? Видел как рушится там жизнь. В нашем секторе ежедневно гибнут десятки тысяч, если не сотни, а это только наш. Хочу, чтобы хоть у кого-то появились шансы. Понимаешь? Пусть кто-то будет мразью, кто-то ведь окажется и достойным. Я тут двадцать пять лет. Все эти годы я хотел, чтобы людям жилось тут лучше. Таким как мы, иммунным. И чтобы боли и смерти стало хоть на каплю меньше. Этого я и хочу.
— Странный ты. Я думал, все черствеют в Улье.
— А я нет. Такой вот идиот, помнящий, что это такое — шастать по ночам в поисках споровых мешков и еды. Помню как это — трястись от каждого шороха всегда и везде. Помню и не хочу такого другим, наоборот, хочу чтобы было лучше. И ещё как минимум один человек в этом стабе тоже. А ты?
Канат молчал где-то минуту и смотрел на дно полупустого бокала.
— Не знаю. Сложно это.
— А никто не говорил, что просто. Это долгая работа на годы вперед.
— Не могу тебе ничего сказать.
— Я сейчас ответа и не требую. Как не требуют и от меня. Это пока просто информация к размышлению. Я скоро отправлюсь в рейд. Долгий. А как вернусь, думаю, что продолжим этот разговор.
— Договорились.
Несколько минут мы молчали. Я стоял и курил в окно, а Канат сидел так же молча, пока не решил освежить содержимое бокалов.
— Что-то ещё хотел рассказать?
— Так, мысль одна. Видел что с погодой около моего стаба и западнее происходит?
— А что не так?
— Холодает. Кластеры всё чаще стали подгружаться стали осенними. При чем осень поздняя. Как бы через годик-другой зима не пришла.
— А может?
— Кто тебе точно скажет?
— Ну да. И какие мысли по этому поводу?
— Готовиться надо, опять же. Думать. Или валить отсюда подальше. Кому что.
— А зачем валить-то?
— Затем, что тварям будет там холодно. И часть рванёт туда, где теплее. И из-за этой части тут может стать жарковато.
— Вот ты о чём. Понял. Спасибо. Я как-то сам не задумывался. Хотя стоило бы. За суетой постоянной не обратил внимания. Ты, как я понимаю, никуда уходить не собираешься?