Бремя империи

Афанасьев Александр

Снайпер…

И все-таки он просек, куда я пошел. Просек, что попытаюсь его обойти. Просек даже, где именно я попытаюсь пересечь проулок – конечно же, в самом узком месте, там, где второпях припаркованная машина его почти напополам перекрывает. Засек – и стал ждать. И если бы надо мной не горела с детства Полярная звезда [178] – скорее всего, здесь бы я и лег…

Повоюем…

Промежуток между машинами и зданиями узок и безопасен. Здания – там тысяча мест, где можно спрятаться, хороших – несколько десятков. Но и для вражеского снайпера – раздолье впереди. Те же тысячи мест, откуда можно вести огонь. Впереди для него – свои, для меня – чужие. Время – непонятно, в чью пользу играет, может, в мою, может, – в его. Когда здесь будет десант или бронегруппа – непонятно, может, через пять минут, может, – никогда. Рассчитывать, как и всегда в разведке, – только на себя…

178

Расхожее выражение на флоте «Над тем-то горит Полярная звезда» – означает, что этому человеку везде и во всем сопутствует удача…

Рисковать я не стал – в развалины на противоположной стороне улицы заполз аккуратно, не давая снайперу возможности поохотиться. Тем не менее он выстрелил еще раз, опять в поразительной близости от меня – хотя и выше, достать меня он не мог из-за машин. Сразу же впереди застучали два пулемета – обычный и пару раз выстрелил крупняк…

У него что – ночной прицел? Очень точно для ночного времени стреляет, подозрительно точно. Или – что похуже? Хотя профессионал в этом случае не стрелял бы, второй выстрел – серьезная ошибка.

Пора скоординировать действия…

– Бобр, ответь Ворону.

– Бобр на приеме!

– Снайпер дальше от вас, точное местоположение не установлено.

– Ворон, мы его засекли. Держим!

– Хорош стрелять! Если вы его не положили – он уже ушел. Держитесь в здании, не высовывайтесь. Не подставляйтесь, он еще жив.

Не знаю, почему я в этом был так уверен… Но почему-то я даже не был уверен, я знал точно, что эта тварь – жива.

– Твои предложения?

– Я пока не вышел на позицию. Выйду – оборёмся [179] и дальше по обстановке.

– Принял! Конец связи!

Время умирать…

Неверный попался везучий – первый раз она стреляла в него там, в развалинах, – он даже не заметил пули, выбившей огрызок кирпича у него над головой – рядом бил пулемет, и, видимо, ее пуля просто прошла незамеченной. Второй раз она стреляла уже в него целенаправленно – после того, как она подстрелила командира десантников, не насмерть, но серьезно, она поняла, что он пойдет охотиться за ней. Вычислила, где он пересечет переулок – ему, как и любому нормальному снайперу, нужна была чистая линия огня – и выстрелила. На сей раз она не пыталась ранить, она хотела убить. Но неверный ушел и в этот раз. А ей пришлось срочно менять позицию – благо в стенах домов были пробиты лазы, по которым можно было перемещаться. И сейчас она ползла, каждый раз вздрагивая, когда пуля крупнокалиберного пулемета пробивала несколько стен, одну за другой, выламывая сразу по нескольку кирпичей. Они ее не видели – но случайно подстрелить могли…

179

Оборёмся – то есть установим связь. Раньше связь была плохая, приходилась перекрикиваться – вот отсюда и пошло – оборемся. Сейчас связь была уже нормальной – но расхожее армейское выражение осталось.

Интересно – это все-таки он или нет?

Сейчас все – и самооборонщики, занимающие оборону на наспех сооруженных баррикадах и в укрепленных подручными материалами зданиях, и солдаты с жандармами – те, кто к этому моменту остались в живых, выглядели одинаково. Грязная, изорванная, заляпанная липкой смесью крови и грязи одежда, усталое, измазанное лицо, пустые, бездушные глаза, в зрачках которых отражается пламя умирающего города, потертое оружие в руках. Те, кто к этому момент выжил, уже приобрели кое-какие навыки ближнего боя, и убивать их становилось все труднее. Она не делала зарубки на прикладе своей винтовки – эта цифра выжженным клеймом отпечаталась в ее мозгу. Эта цифра с каждым часом увеличивалась…

Тридцать семь…

Человека, которого она за эти несколько минут уже дважды пыталась убить и который, несмотря на это, остался в живых, она знала. Или думала, что знала – все сейчас на одно лицо, особенно военные, – но его она узнала – даже угадала особенным женским чутьем. Когда-то давно, когда этот город еще не спалило пламя джихада, его фотографию показывала ей подруга, с восторгом рассказывая о своем новом кавалере. Потом она узнала еще кое-что про него – буквально в тот день, когда все началось. Ей доверяли – и сказали правду о том, что произошло, о том, что руки этого кяфира – по локоть в крови правоверных.

А раз так – значит, он должен умереть. И она – тот самый меч Аллаха, которым он покарает негодяя, обагрившего руки кровью Пророка.

Иншалла…

Русские уже не стреляли – видимо, поняли, что бесполезно. Или этот самый неверный, который так ловко двигается, подсказал.

Впрочем, это уже неважно…

Так… Лучше всего – подняться наверх, чтобы было пространство для маневра. Но не на самый – не ровен час, накроет миномет. Второй этаж – в самый раз.

Лестница – темная, узкая, грязная, без окон. Без окон – это хорошо, в окна как раз пули и влетают. Но если нет окон – это не значит, что можно как по проспекту. Осторожнее надо…

Ага! – А вот и сюрприз номер один. Растяжка – причем грамотно, заразы, поставили – леска рыболовная над самым полом, наступил – и…

Обезвредить? А смысл? При обезвреживании можно подорваться, зачем мне это. Есть люди – по две гранаты ставят, вторая взрывается, если леску, ведущую к первой, перерезать. Лучше оставлю, пусть кто следом за мной пойдет – тот и подорвется. Нечего шастать по развалинам…

Руками ощупал две следующие ступеньки – иногда растяжки ставят одну за другой – нет, чисто. Можно идти дальше. Все ощутимее пахнет паленым – как будто мешки с шерстью жгли…

Второй этаж – длинный, коридор, вскинул автомат и…

Наверное, если бы я отужинал нормально, меня бы сейчас вывернуло – прямо здесь. Даже несмотря на то, что до этого немало успел повидать. Все равно…

Длинный, на все здание коридор, по левую руку – двери в квартиры или нумера, выбитые, конечно. С такой планировкой обычно строят доходные дома или дешевые гостиницы. Выбиты не только окна – выломана часть стен – «КОРД» потрудился. Стены исклеваны пулями, обожжены огнем, на них – черная, жирная, слоящаяся копоть. Освещения нет, единственное освещение – неверные рыжеватые отблески пожаров на улице. И – трупы…

Не наши – чужие. Человек двенадцать – как минимум. Скорее всего, искали нормальную позицию для ведения огня по десантной группе – тут-то их и поймал бортстрелок с вертолета – длинной, на весь короб очередью выкосил всех. Так и легли – у окон, у каждого окна – по одному, а то и по два изуродованных трупа.

Какого черта вам надо было? Какого черта вы сюда приперлись? Мы вас звали?! Что вы здесь искали – это?!!!

А самое хреновое – как раз через эти окна, через сделанные крупнокалиберными пулями проломы меня может достать тот снайпер. Значит, мне предстоит ползти – по этому полу, заваленному кусками мяса, битым кирпичом, залитым запекшейся кровью.