Бремя тела
Шрифт:
От волнения Александр Яковлевич вспотел, а Ксении становилось все более не по себе. Ей хотелось устроить скандал, заявить о своих весьма туманных правах на досрочную в виде исключения сдачу сессии, потому что ей хочется махнуть на недельку домой, в Череповец, и не просто на недельку, так, чтобы захватить и Новый год, и Рождество. Стипендию она и в самом деле получала в двукратном размере от положенной ей как отличнице, повышенной. О причинах этого она не справлялась, да и зачем, если такое неожиданно свалившееся пополнение бюджета избавляло ее от необходимости подрабатывать?
— Потому, —
Александр Яковлевич улыбнулся и провел рукой по плечу Ксении, потом поднял руку — и снова провел. У Ксении все сжалось внутри, в глазах потемнело.
Она смотрела не на декана и даже не на стену, где висела большая картина, подаренная факультету известным художником, его выпускником — фамилию Ксения забыла. На картине была изображена баржа с изъеденными ржавчиной бортами, плывущая мимо шлюзов узкого, с лесистыми берегами, канала.
Ксения смотрела в дальний угол, где стоял стол диспетчера, составлявшего расписания и выписывавшего всяческие справки и направления на сдачу экзаменов. Над столом чернело огромное пятно. А в голову Ксении снова лезли грязные мысли.
Александр Яковлевич гладил ее по плечу и улыбался.
— Так что без обид, Никитина, пожалуйста, вы ведь у нас отличница, все преподаватели вами очень гордятся и очень вас любят.
Кое-как Ксения освободилась от его руки и, покачиваясь, вышла в коридор.
«Неужели и он тоже? Чур меня! Ксюша, оставь эти чудовищные мысли. Но как их оставить, если он… он… хотел меня! Неужели он думал сотворить со мной это прямо здесь, в деканате? Нет, Ксюша, даже не думай о таком, не смей думать», — Ксении казалось, что все, кто был в коридоре, побросали свои дела, разговоры и заботы и уставились именно на нее. И все видели, как она зашла в деканат вместе с Александром Яковлевичем и как спустя минут десять вышла.
Ксения не стала оставаться на следующие пары. Решительным шагом она прошла по коридору к лестнице, спустилась, накинула куртку и стояла в холле у выхода.
— Посмотри, какая красотка.
— Это Никитина со второго курса.
— Классная чика.
— Да, что надо фигурка.
— Не зря Скрудж
— Да ты что, не думал, что она соблазнит самого Скруджа.
— Прикинь, если они там сейчас… Мы тут стоим себе, а они там удобно устроились и по-быстрому…
— А почему бы и нет, вот так отличницы и получаются.
— Точно-точно, классная чика, и он ей вдул.
— Реально так думаешь?
— Он теперь свободен, развелся год назад с профессоршей-историчкой, молоденькую себе ищет.
— Не ищет, а нашел.
— Да брось ты, никого он не нашел, просто она хочет снова сессию на все пятерки сдать, вот и сдала, натурой.
— Я фигею, неужели у нас на факультете такое творится!
— Это везде творится, не только у нас.
— То-то говорили, что нечисто со всеми этими стипендиями, всем тройки понаставили и не видать денег.
— А ей повышенную платят, между прочим, сам Скрудж выбивал.
— Понятно, откуда ветер дует.
— А мне говорили, что эта Никитина девственница и вообще не вариант ее в койку затащить.
— Вот мне такие и нравятся.
— Девственницы?
— Неа, те, что не подстилки под первого встречного.
— Никитина, ты мне нравишься.
— И мне, Никитина.
— Не хочешь развлечься?
— Тебе понравится, Никитина.
— Это будет быстро и не больно.
— Но несколько раз подряд.
— Выпьем шампанского, посидим, а потом и в койку.
— Никитина, хватит ломаться, не теряй зря свое время, сама же потом будешь ползать на коленях и умолять, чтобы все повторить.
— Никитина, у тебя супер задница, куда ее прячешь?
— Прекрати прикидываться, что ничего не слышишь.
— Не строй из себя паиньку.
— Ого, смотри, делает вид, что ее ничего не интересует.
— И намеков она не понимает, ей нужно все по два раза диктовать, а то она конспектировать не успевает.
— И слова секс она не знает.
— Смотри, сейчас достанет справочник и будет смотреть там, что оно означает.
— Никитина, хватит теории, я на практике тебе все покажу.
— Хочешь посмотреть на мою рабочую лошадку?
«Спокойно, Ксюша, не подавай вида, что они тебя напугали, что ты от их издевательств сейчас кинешься в истерику. Александр Яковлевич, конечно, переборщил, но эти уроды совсем потеряли совесть», — куда бы Ксения ни смотрела, везде видела темные пятна. На старую деревянную дверь с огромной металлической ручкой, на зеркало и деревянную скамью у самого выхода, во двор в те моменты, когда дверь открывалась, и кто-то входил или выходил прямо перед ней.
Пятно больше не было одним-единственным, притаившимся в укромном месте, чаще всего под потолком. Их было много. Вернее, это было одно и то же пятно, одного и того же цвета — матового черного, с небольшими глянцевыми вкраплениями — только оно было везде. Оно слегка пульсировало. Ксении было страшно, страшнее, чем было все эти месяцы до того при виде пятна. Но она держалась. Еще шаг — и она окажется на улице.
— Пацаны, а я бы вдул ей прямо сейчас, чего откладывать самое приятное на потом, а?